«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 34%

    Я закончила свое дело, спустила воду и подошла к ди Корти. Я заглянула в шкаф: в его ладней стенке была еще одна дверца, а за ней виднелись уходящие вверх ступени. Здорово!
    - Я могу отсюда выбраться по этому ходу?
    - Сейчас - нет. Позднее, когда все напьются и отправятся к бассейну, скажите Ромео, что у вас разболелась голова и поднимайтесь сюда. Я вызову Леонардо, он придет за нами и выведет вас к машине. Отчаянная вы голова! А как это вы решились выйти к столу в комбинации вашей бабушки? Впрочем, что я спрашиваю, и так все ясно: эти молодые придурки приняли ее за вечернее платье.
    Нехорошие мысли зашевелились в моей голове.
    - А откуда вы знаете, что это комбинация моей бабушки?
    - Размер не тот. Ваш должен быть но крайней мере на три номера меньше. Но качество говорит само за себя, такие вещи и в прошлом были доступны только очень богатым дамам, а теперь ей и вовсе нет цены. На ней настоящее машинное кружево, а сейчас можно найти только кружева ручной работы. Прежде было наоборот, ценилась именно ручная работа. О, как мы заболтались! Идите к гостям. Ни о чем не беспокойтесь, Леонардо вас проводит. Только держите, пожалуйста, язык за зубами. И не забудьте про Британскую энциклопедию! - Он сделал шаг в глубину фальшивого шкафа, скрипнул дверцей и исчез.
    Я спустилась вниз. В столовой уже никого не было, только двое слуг убирали посуду со стола. Один из них проводил меня на открытую террасу, куда теперь перебрались все гости.
    Светильники, выстроившиеся по краю террасы, освещали плетеные кресла, диваны и столики, звучала музыка, одна пара танцевала, другие гости разговаривали. На одном из столов стоял поднос с бокалами и множество бутылок, на другом лежали нарядные коробки и пакеты - подарки для Ромео. Почти у каждого гостя в руке был бокал с каким-нибудь напитком.
    Я выбрала пустой диван, села и стала ждать, что будет дальше. Ромео, разговаривавший с коротышкой-толстячком, увидел меня и сразу же подошел.
    - Дорогая Юлия! Знаете, что подарил мне мой старик па день рождения? Старинный фотографический аппарат! Сейчас я сниму вас на память.
    Он подошел к столику, на котором стояла картонная коробка с подарком отца, а рядом валялась голубая ленточка. Он вынул из коробки фотокамеру и навел ее па меня. Камера была, кстати говоря, не очень старинная, всего лишь конца прошлого тысячелетия. Такими пользовались, если хотели сразу получить готовый снимок.
    - Внимание!
    Я приняла позу и постаралась придать своему лицу всю возможную безмятежность.
    - Снимаю!
    Сбоку камеры выскочил картонный квадратик. Ромео положил его вместе с камерой на столик и стал наблюдать процесс появления фотографии. Некоторые гости подошли к нему и тоже стали смотреть...
    - Готово!
    Ромео подошел ко мне и протянул снимок. О, Месс, как я себе понравилась! Фотография - это не Реальность, это гораздо ближе к жизни; я ведь себя не придумала - я себя сделала! Гости подтвердили, что снимок удался.
    - Хотите потанцевать, Юлия, или что-нибудь выпьете?
    Танцевать - еще чего! Я взглянула па танцующую пару и содрогнулась: они танцевали держа друг друга за руки!
    - Я лучите чего-нибудь выпью. Только, пожалуйста, без алкоголя.
    - Запрещено или вообще не пьете?
    - Запрещено, - сказала я, чтобы уберечься от дальнейших предложений.
    - Как вы дисциплинированны, сержант! Я принесу вам сок. Какой хотите - апельсиновый, яблочный, банановый?
    - Банановый, если можно.
    Он сходил к столу и вернулся с большим бокалом, полным молочно-желтого напитка. У него оказался изумительный вкус - нежный и пряный одновременно. Я наслаждалась каждым маленьким глотком, растягивая удовольствие.
    - Если вы не хотите танцевать, давайте просто поговорим. Вы можете мне сказать, откуда вы приехали?
    - Из Лондона, - сказала я, чтобы избежать путаницы при дальнейших расспросах.
    - О! Британцы - серьезные экологисты, это известно всей планете.
    К нам подошла темноволосая девушка в платье, на вид сплетенном из узких белых веревочек, с бокалом в руке.
    - Надеюсь, вы не секретничаете? Я вам не помешаю? - Не дожидаясь ответа, она присела на диван рядом с Ромео.
    - Ну что ты, Клаудиа! Кому ты можешь помешать? Мы тут говорим об экологии.
    - Ненавижу разговоры о страшном.
    - В экологии нет ничего страшного, это без нее мир стал бы ужасным. Кто бы защищал таких милых и беззащитных девушек, как ты, если бы у нас не было Экологической службы? - с улыбкой проговорил Ромео. - Я прав, Юлия?
    - Безусловно.
    Танец кончился, и танцевавшая пара тоже подошла к нам. Наряд девушки состоял из двух длинных кусков ткани, связанных узлами на плечах и в поясе, перехваченном стальной цепочкой; впереди было красное полотнище, а сзади - коричневое. Цвета планетного знамени. Красиво, скромно и патриотично.
    - И все-таки я считаю экологистов жестокими, - не сдавалась Клаудиа.
    - Ты просто ревнуешь меня к Юлии, детка, - сказал Ромео и поцеловал ее обнаженное плечо. Слава Мессу, что не мое, но я все равно поежилась.
    - Экологисты не жестоки - это наш мир жесток, - сказал танцевавший с "патриоткой" молодой человек.
    Остальные гости тоже подошли к нам и, придвинув легкие стулья, расселись вокруг нашего дивана. Я почувствовала общее внимание к моей скромной особе, и оно делало меня неуверенной: я боялась допустить какую-нибудь оплошность.
    - Скажите, Юлия, а это правда, что женщины-экологисты носят оружие и владеют им не хуже мужчин? - спросил молодой человек с рыжей гривой волос.
    - Некоторые носят и владеют.
    - И вы тоже?
    - Случается.
    - И вам приходилось стрелять и убивать?
    - Конечно. Что же еще прикажете делать с мутантами? Зоопарки для них строить?
    Все как-то странно замолчали. Внезапно наступившую тишину нарушил толстячок, куривший сигару. Он ободряюще мне улыбнулся и сказал:
    - Все экологисты немного циники, служба у них такая. Но мы должны быть благодарны Юлии и ее соратникам - они защищают пас, наше благополучие и наш образ жизни.
    Я поблагодарила его улыбкой.
    Тут впервые заговорила высокая белокурая красавица в платье очень похожем на мое золотое, только из серебряной ткани.
    - И все-таки вы, экологисты, жестокий народ. Я понимаю, что очищать планету от асов необходимо, но зачем же называть их мутантами? Я думаю, они такие же люди, как и все остальные планетяне. только несчастные.
    - Такие же?! Ты, может быть, скажешь. Анна, что они вообще такие же, как мы? - возмутилась "патриотка".
    - Нет, асы другие. Я думаю, они просто психически больные. Их надо не уничтожать, а изолировать и лечить.
    - Но с теми асами, кого еще можно вылечить, так и поступают. Изолируют, а уж тем более отстреливают лишь тех, кто не поддается социальной адаптации. - назидательно сказал "танцор". - Я правильно объяснил ситуацию, прекрасная и храбрая Юлия?
    - Да, конечно, - сказала я, ровно ничего не поняв сама. Я всегда считала, и так нам объясняли еще в колледже, что экологисты очищают планету от зловредных растений и животных - при чем же тут асы? Но сейчас задавать вопросы мне определенно не следовало. Оставался единственный способ прекратить опасный разговор, и я к нему прибегла: - Я не люблю серьезных тем, когда нахожусь на отдыхе, я бы лучше потанцевала...
    И туг я заметила, что все мужчины как-то сразу смешались и стали отходить от нас. На диване остались только Клаудиа, Ромео и я.
    - Я тоже хочу танцевать, Ромео! - сказала Клаудиа и, встав с дивана, протянула к нему руку. Ромео сделал извиняющийся кивок в мою сторону и повел Клаудиу в танце. Вот так дела! Они восхищаются моей специальностью, но они все испытывают ко мне что-то вроде страха смешанного с брезгливостью. Это что-то непонятное... Конечно, это очень хорошо, что мне не надо танцевать, но все-таки немного обидно. А главное, непонятно.
    Танец окончился, Ромео оставил партнершу и подошел ко мне.
    - Следующий танец - с вами, Юлия! ". Снова зазвучала музыка, он протянул ко мне руку, и мне ничего не оставалось, как взять ее и подняться с дивана. Ромео положил другую руку мне на талию сзади и притянул мое тело совсем близко к своему. Я ощутила целую волну запахов, исходивших от него: резкий запах мужской косметики мешался с запахом табачного дыма и даже приглушенным, но все равно острым запахом тела и пота. Вытерпев пару минут, я остановилась и решительно отстранилась.
    - Простите меня, Ромео, но у меня внезапно закружилась голова. Я не могу танцевать, видимо, моя аллергия дает о себе знать. Я вообще не могу больше оставаться здесь, с вашими гостями. Вы не возражаете, если я поднимусь в свою комнату и лягу спать? У меня был очень тяжелый день, да еще этот пчелиный укус...
    - Ну что ж, ничего не поделаешь. Я провожу вас, идемте. Мне хотелось еще с вами поговорить, но сейчас это все равно невозможно. Давайте сделаем так: сейчас я вас провожу в вашу комнату, вы ляжете в постель и постараетесь уснуть. Я побуду с гостями еще час-другой, а потом приду к вам, и мы продолжим нашу беседу наедине. Согласны?
    - Я ваша гостья, и я младше по званию, что мне остается, как ни подчиниться?
    - Обожаю экологисток! Они отважны, понятливы и так послушны... Хотите проститься с гостями?
    - Нет, я бы хотела уйти незаметно.
    - Тогда самое время это сделать сейчас, пока все танцуют и заняты друг другом.
    Ромео проводил меня до дверей синей комнаты и на пороге попытался меня поцеловать.
    - Потом, потом! - в ужасе воскликнула я, ныряя за дверь.
    - Потом так потом! - смеясь произнес Ромео уже за дверью, и я услышала, как он уходит по коридору, что-то негромко напевая.
    Что же мне теперь делать? Ждать? А если он поднимется в мою комнату раньше, чем за мной придет Леонардо? Но тут же я успокоилась - на кровати лежал мой зеленый костюм, зашитый, выстиранный и отглаженный. Решение было просто и доступно: надеть костюм, подняться на третий этаж к старому ди Корти и уносить отсюда ноги, то есть колеса. И не беда, если даже мне придется идти к моему джипу одной, оставаться тут куда страшнее!
    Ромео ди Корти-старший не спал. Он сидел в кресле, одетый в тот самый засаленный халат, в котором я его увидела и первый раз, и читал книгу. Увидев меня выходящей из шкафа, он спокойно отложил ее и спросил:
    - Почему так рано? Леонардо придет только после полуночи, а сейчас нет еще десяти. Садитесь и рассказывайте, что там у вас опять приключилось?
    Пришлось сесть и рассказать. Реакция была странной.
    - Ромео - настоящий сын своего отца, я тоже в его годы старался не пропустить ни одной девушки. Так он что же, не произвел на вас совсем никакого впечатления?
    - Произвел. Впечатление похотливого и самовлюбленного самца.
    Старик ехидно захихикал:
    - О, как жаль, что я никогда не решусь передать ему ваши слова! Ну, ладно... Я сейчас позвоню Леонардо и скажу, чтобы он выезжал за вами немедленно.
    - Ни за что на свете не стану терять время! Я сама доберусь до машины, только выведите меня из дома.
    - Вы не боитесь ни темноты, ни пчел-убийц?
    - Есть вещи, которых я боюсь еще больше.
    - Уж не моего ли сыночка?
    - Да.
    - Правильно боитесь. Я сам его боюсь. И его, и его гостей, и всю Семью целиком, и вообще всего этого нового мира. Я провожу вас до ворот и выпущу: ворота заперты, и надо знать код, чтобы открыть их.
    - Ваш сын не предпримет каких-нибудь неожиданных действий, когда обнаружит мое отсутствие?
    - А мы оставим ему записку. Давайте спустимся снова в вашу комнату. Сейчас это не опасно, вечеринка в самом разгаре. Слышите?
    Шум музыки доносился и сюда, и мне показалось, что она стала громче и агрессивней - сплошное "тум-тум-тум", как будто это гудели зловещие африканские барабаны в какой-нибудь приключенческой Реальности.
    В ванной старик огляделся, взял со столика трубочку краски для губ и что-то размашисто написал ею на зеркале по-итальянски.
    - Что вы такое написали?
    - Что вы ушли выполнять задание и просите вас не искать. И подпись - "Майор Юлия". Это его остановит.
    Мы благополучно поднялись из комнаты старика, прошли через пустой коридор и спустились по узкой лестнице для слуг в подвальные помещения; там мы прошли через огромную пустую кухню, снова поднялись по ступенькам и вышли в маленький хозяйственный дворик. Он был отделен от сада стриженой буковой стеной с прорезанными в ней окошками-медальонами. Заглянув в одно из них, я увидела парадную часть сада: там горели фонари, грохотала музыка, а со стороны бассейна раздавался женский визг. Вечеринка была в разгаре, но мы прошли к воротам узкой дорожкой между оградой и кустами высоких роз, и нас никто не заметил.
    У ворот старик сказал мне громким шепотом:
    - Передайте сеньоре Саккос, что у нее храбрая, красивая, хотя и не очень умная внучка. Как жаль, что вы идете одна, я хотел дать вам с собой корзинку фруктов для вашей бабушки.
    - Вау! Давайте вернемся за ней.
    - Я же сказал - и не очень умная! Вы думаете, вам всегда будет так везти? Рисковать из-за фруктов, какой вздор! Немедленно отправляйтесь к своему джипу и не забудьте сказать бабушке про Британскую энциклопедию: за ее полный выпуск я отдам годовой выпуск макарон!
    Хорошо, что небо было чистым, усыпанным звездами, и большая белая луна светила на дорогу. Но все равно было страшно идти одной по этой таинственной ночной дороге: при свете луны деревья бросали па белые известковые плиты совершенно черные тени; кипарисы выглядели мрачными и тощими великанами в рясах с островерхими капюшонами; мохнатые лапы пиний, низко нависая надо мной, были готовы вцепиться мне в волосы. Если бы сейчас со мной был мой Индрик! Я вполголоса затянула его песню без слов, и стало не так жутко. Вот уже видна узкая грунтовая дорога, ведущая в сад. Я свернула на нее и теперь шла, освещенная прямым лунным светом. Показались первые фруктовые деревья, в дуплах которых спят пчелы-убийцы! А если они проснутся от шума? А вдруг моего джипа уже нет на месте?
    Но джип был там и стоял с распахнутой дверцей, как я его и оставила. О Месс! Ведь за целый день в него могла забраться уйма пчел, привлеченных запахом спелых фруктов в моей сумке! Но делать было нечего. Я влезла в кабину и включила двигатель.
    Ночью ехать по горной дороге было опасно, по я кое-как вела машину, пока светили луна. Потом дорога поднялась выше, и луна скрылась за вершинами гор. Но я заметила, что какой-то свет продолжал освещать деревья по сторонам дороги и светил он явно сзади. Я посмотрела в боковое зеркало: кто-то преследовал меня на мобиле! Это, конечно, Ромео, а у меня полная машина макарон! Что же мне делать, чтобы не подвести старого ди Корти? Я не знаю, какая скорость у такого классного мобиля, но определенно не выше, чему моего джипа. Оторваться от него я почти наверняка сумею, но он может связаться с Надзором, а от Надзора не уйдешь. Единственный выход - уйти как можно дальше вперед, увеличить разрыв, а потом спрятаться вместе с машиной. Взяв самую большую скорость, на какую только смогла решиться в темноте на горной дороге, я действительно здорово оторвалась от преследующего меня мобиля. На поворотах машину так заносило, что я слышала скрежет кустарника под колесами. А потом я увидала поворот на заросшую лесную дорогу и на всей скорости, сминая тяжелой машиной кусты и тонкие деревца, въехала на нее и остановилась. Я вылезла из кабины и вернулась к основной дороге, оглянулась и убедилась, что джип с нее заметить невозможно. Я стояла за кустами и ждала. Прошло несколько минут, и вот свет мобиля стал ярче, гуденье слышнее, и вот он сам промчался мимо меня. Но это был не красно-белый красавец ди Корти-младшего, а маленький спортивный мобишка Леонардо! Я бросилась обратно на лесную дорогу, села за руль, развернулась, переваливаясь с боку на бок и ломая все вокруг, как старинный танк, выехала па дорогу. Теперь надо было догонять Леонардо. Еще издали я стала сигналить ему, и он остановился, увидев в зеркале мой джип.
    - Эй! Мио Леонардо! Ты что так долго не тормозил? - закричала я, вылезая из кабины.
    - Кара Сандра! Я понял, что это ты только тогда, когда ты совсем села мне на хвост. Как ты оказалась позади меня? Я думал, это Ромео и чуть не свалился в пропасть, выжимая предельную скорость из моей старушки. Я сжег все покрышки, так что новые за твой счет, дорогая! Но как я рад тебя видеть!
    Леонардо подбежал ко мне, схватил меня за плечи, на секунду прижал к себе и тут же отпустил. И мне это почему-то не было противно.
    - А зачем ты меня преследовал, Леонардо?
    - Да как тебе сказать... Давай присядем и придем в себя от нашей погони друг за дружкой. Это тебе не в Реальности гонки устраивать!
    Мы забрались в джип. Я достала бабушкин термос и предложила Леонардо стаканчик кофе.
    - Так почему же ты поехал за мной?
    - С одной стороны, я был очень огорчен, что тебе пришлось удирать, не дождавшись меня. С другой - было приятно услышать, что нашлась девчонка, натянувшая нос нашему неотразимому Ромео. Все парни в нашем городке ненавидят его, потому что ни одна девушка не может устоять против его чар: аристократ, красив, богат да еще и член Семьи. Какой замечательный кофе! Это ты варила? А где ты взяла его, ведь это же натуральный кофе!
    - Это из бабушкиных запасов. Она же его и сварила. Я такой вкусный варить не умею.
    - Обязательно научись, и я влюблюсь в тебя окончательно.
    - А разве ты уже начал?
    - А ты что, не заметила? Конечно, мне совсем не нравится, когда ты пытаешься превратить жизнь в Реальность; вчера ты была жутко смешная, когда вырядилась в золотое платье и гремела своими оранжевыми бусами. У нас в городке многие девушки так играют, подражая богатым туристам и членам Семьи. То и дело слышишь о том, что хорошая девчонка, с которой ты учился в одной школе, попалась Надзору не в форме и была за это наказана. Ты знаешь, на нашем побережье живут многие из Семьи, наши девушки и парни им подражают, и в этом, поверь, нет ничего хорошего. А ты мне гораздо больше нравишься в роли лихой макаронной контрабандистки. Я еще не встречал такой смелой и предприимчивой девушки. Это же надо, первый раз в жизни попробовала хорошие фрукты и тут же решила запастись ими для любимой бабушки, не испугалась пчел-убийц! Если бы я был богат, я бы поставил тебе памятник на главной площади нашего городка, рядом с фонтаном, и назвал бы его...
    - Красная Шапочка, несущая больной бабушке корзиночку с фруктами.
    - Что-нибудь в этом роде!
    Мы шутили, пили кофе, и мне было с ним хорошо и свободно. Мне даже не мешало, что длинноногий Леонардо иногда задевал меня своими коленками. Я решила его расспросить кое о чем.
    - Леонардо, я за сегодняшний день несколько раз слышала упоминания о какой-то могущественной семье. Вот и ты тоже сказал, что его влияние портит девушек вашею городка. О какой семье идет речь, Леонардо? О семье ди Корти?
    - О нет, бери повыше! Семьей называют круг приближенных к Мессии политиков, бизнесменов, военных и аристократов, ну и членов их семей тоже. Ты разве прежде не слышала про Семью? Это страшная сила! Они живут так, как будто в мире не было Катастрофы, они все имеют и делают что хотят. А Ромео плюс ко всему еще и капитан экологистов. - А Ромео ди Корти-старший - он... тоже? - Мой старикан? Формально он принадлежит к Семье, но, по-моему, не придает этому никакого значения. Он имеет право ходить в одежде свободных людей, по не будь он членом Семьи, он все равно дома не вылезал бы из своего старого халата. Для него важны только книги и макароны. Мне кажется, что он не просто тайно недолюбливает компанию своего сына, но при случае не прочь принести посильный вред новому режиму. - А ты, Леонардо? - К Семье я не принадлежу, как ты понимаешь. - Но ты их тоже не любишь? - Кого? Ромео? Терпеть не могу. - Нет, я имею в виду вообще всех членов Семьи. - Так... Разговор пошел о политике. Дорогая Сандра, политика не для красивых женщин! Запомни это, если хочешь когда-нибудь понравиться итальянцу. - Двум итальянцам, внимание которых чего-то стоит, я и так нравлюсь. - Это кто ж такие, позволь поинтересоваться? - Ты и Ромео ди Корти. Старший, конечно. На прочих ди Корти, которых я встречала, мне, честно говоря, наплевать. Я спросила тебя, любишь ли ты членов Семьи, потому что хочу знать всю правду. - Обо мне? Я весьма польщен, Сандра. - Да не о тебе, с тобой и так все ясно! Я хочу знать правду о Семье. Я вообще с некоторых пор поняла, что не знаю всей правды о мире, в котором живу. - А с чего ты взяла, что я ее знаю? Я просто живу в своем городе и в своей Реальности, пою песенки и произвожу макароны. - И ты счастлив? - Вполне! А сейчас и ты будешь счастлива. Закрой глаза и не открывай, пока я тебе не разрешу. Я послушно закрыла глаза. Почему-то мелькнула мысль, что сейчас Леонардо меня поцелует. Но он вышел из джипа и побежал вперед к своему мобилю. Через минуту он вернулся, что-то поставил на сиденье рядом со мной и сказал: - Это подарок тебе и твоей бабушке от меня и ди Корти-старшего. Раз, два, три - Сандра, посмотри! Рядом со мной стояла большая корзина полная фруктов. - Что это, мио Леонардо?! - А ты разве не видишь? Фрукты. Если девушка рискует жизнью из-за фруктов, значит, она достойна самых лучших. Так сказал Ромео ди Корти-старший, а ведь он почти никогда не ошибается. Это он отправил меня с фруктами тебе вдогонку. Сказать тебе, как они называются? - Леонардо, я знаю, ведь я декоратор-реалист. Вот это ананас, это бананы, а нот это, сверху, виноград... Я знаю названия всех фруктов мира и знаю, как они выглядят. Но я никогда не притрагивалась к ним вне Реальности. - Смотри, не съешь все по дороге, Красная Шапочка, оставь что-нибудь бедной больной бабушке! И не забудь передать ей от меня привет. Как и в прошлый раз, Леонардо проводил меня до самого перевала, и мыс ним тепло простились, я даже решилась хлопнуть его на прощанье по плечу. Потом я ехала еще полночи, чтобы оказаться уже наверняка в полной безопасности. Перед рассветом я снова нашла лесную дорогу, въехала на нее и остановилась, чтобы хоть немного поспать. Я вытащила свою дорожную сумку с фруктами, поставила на обочину и осторожно раскрыла ее: если в ней остались пчелы, они утром вылетят на свободу. Корзину я оставила стоять па сиденье. Потом я вынула спальный мешок и расстелила его прямо на земле, пусть лучше меня ночью съедят жуки и муравьи, чем утром искусают в собственной машине пчелы-убийцы! Утром я опасливо подошла к джипу, дверцы которого на ночь оставила распахнутыми. Никакого жужжанья. Подобрала несколько камешков и издали стала швырять их в сумку с фруктами. Оттуда тоже никто не вылетел. Тогда я решилась и, подойдя к ней, осторожно раскрыла и заглянула внутрь. Мои фрукты на вид были еще годны к употреблению. Хотя ни в какое сравнение с подаренными ди Корти и Леонардо они, конечно, не шли, но зато я их раздобыла сама!
    Глава 8
    - Больше ты за макаронами не поедешь. Тебя вообще опасно выпускать одну дальше ворот, - заявила бабушка, выслушан мой подробный отчет. Я не спорила, положившись на время, разве бабушка сможет долго па меня сердиться? Но она сердито молчала день, другой - почти целую неделю.
    Даже подарок от ди Корти не привел ее в восторг; не сказав ни слова, она убрала корзину с чудесными плодами в свой огромный холодильник, и мы еще долго ими наслаждались - тоже молча. А мои фрукты в дороге изрядно помялись, и бабушка их сварила с сахаром. Теперь вечерами мы пили чай с абрикосово-персиковым джемом в полной укоризны тишине. Мое молчание означало: "Вот видишь, как вкусно! Я для тебя старалась, а ты сердишься..." Бабушка в ответ молчала: "Джем получился прекрасный, но какой ценой он добыт!"
    Бабушка на меня сердилась, пчела меня укусила, любви у меня ни с кем не случилось, от ди Корти-младшего я едва спаслась и, несмотря на все эти неприятности, я великолепно себя чувствовала. После завтраки я кормила кур и рыб, а потом уходила гулять. Я подолгу бродила одна по острову, загорала на полянке среди кустов смородины, где никто, даже бабушка, не мог меня увидеть. Я перебирала в памяти вес случившееся со мной за последние месяцы и почему-то всем была очень довольна, даже укусом пчелы - ведь это была обыкновенная пчелка, а могла быть пчела-убийца!
    Между тем бабушка поправлялась и большую часть дня теперь проводила на веранде с книгой, ловя редкие солнечные минуты. Она уже могла самостоятельно спускаться по ступеням в сад и тоже иногда прогуливалась в одиночестве. Мы ходили по разным дорожкам сада, стараясь не встречаться на прогулках. Ох, и упрямые же были мы обе! Впрочем, у меня-то было оправдание - гены...
    А лето уже кончалось. На березах пожелтели первые листья, смородина и крыжовник переспели и стали осыпаться на землю. Начали поспевать яблоки. Я с грустью думала о том, что мне скоро придется возвращаться в Лондон и приступать к работе. Что я буду делать в Реальности после того, как столько увидела и пережила в подлинной жизни? Я даже по-своему молилась: "О Месс! Хотя бы еще один живой, полный людей и событий день, еще одно, пусть самое маленькое приключение! И Месс мне его обеспечил..."
    Бабушка вдруг оживилась, повеселела и однажды вечером сказала мне:
    - Все, хватит нам дуться друг на друга. Я хочу, чтобы ты помогла мне управиться с заготовками на зиму. Надо срочно собрать ягоды, а мне сейчас не с руки приглашать женщин из деревни, я жду гостей.
    Прежде бабушка всегда нанимала для такой работы женщин из баварской деревни, лежавшей в получасе езды на мобиле. Они убирали овощи с огорода, собирали ягоды и яблоки в саду, а затем укладывали их на храпение. В такие дни бабушкина кухня превращалась в настоящую маленькую фабрику по переработке овощей и плодов; женщины под присмотром бабушки перебирали ягоды, укладывали их в пластиковые контейнеры и ставили их в огромный морозильный шкаф; они чистили и мелко резали овощи и тоже складывали их в морозильные камеры для дальнейшего использования. За работой крестьянки болтали между собой и с бабушкой и даже пели. Прежде в такие дни я старалась не спускаться вниз из своих комнат, чтобы не соприкасаться со всей этой суетой, но сейчас я бы, пожалуй, познакомилась с ними поближе...
    Расплачивалась бабушка с деревенскими в основном солью. Через общую распределительную сеть соли крестьяне получали на человека столько же, сколько горожане, а уходило у них в хозяйстве гораздо больше, поэтому многие бабушкины соседки стремились поработать у нее за соль. Неужели она в этом году отказывается от их помощи из экономии, несмотря на свою больную ногу. Уж не я ли тому виной, ведь она опять продлила мой отпуск...
    - Бабушка! Да мы с тобой и вдвоем справимся: я буду собирать ягоды, а ты - укладывать их в контейнеры. Вот только потом я должна буду вернуться в Лондон и навряд ли смогу помочь тебе с уборкой овощей и картофеля.
    - Ты готова помочь с ягодами? Отлично! А на уборку овощей я потом как всегда приглашу женщин из деревни.
    На другой день мы занялись ягодами. Бабушка тоже выбралась в сад и обирала кусты смородины, сидя в легком переносном кресле. Конечно, она сначала собирала ягоды быстрее меня, по потом, когда я перестала обращать внимание на всяких там жучков-паучков и перестала бояться, что из-под каждого куста на меня выпрыгнет лягушка или нападет змея, дело у меня пошло веселей. Кончилось тем, что бабушка должна была полностью заняться укладкой ягод на кухне, а на второй день к вечеру я так завалила ее ягодами, что мне пришлось тоже надеть передник и встать к кухонному столу.
    За укладкой смородины и крыжовника на зиму у нас состоялся интересный разговор.
    - У меня скоро будет гостья, - сказала бабушка, - и я хочу тебя подготовить к ее приезду. Она пробудет здесь несколько дней. Это русская монахиня.
    - Монахиня? Разве в наше время бывают монахини?
    - Да, на земле, слава Богу, еще есть монастыри и монахи, и добавила нечто таинственное, в своем духе: - А если бы их не было, то и Земли уже не было бы тоже.
    - Почему же о них ничего не слышно? Я ни разу в новостях не видела ни одной монахини.
    - Потому что сегодняшний мир воздвиг вокруг еще сохранившихся монастырей своего рода Стену отчуждения: монахи не являются полноправными гражданами планеты, они не могут ничего ни продавать, ни покупать, не могут пользоваться государственной электроэнергией и транспортом и лечиться у врачей.
    - Так они вроде асов?
    - Бот именно. Когда принятие персонального кода было объявлено обязательным для всех граждан планеты, они отказались принести присягу и поставить код на свои руки.
    - Почему?
    - Монахи считают, что персональный код - это печать Антихриста, пришедшего под видом Мессии погубить весь род человеческий.
    - Какая глупость! Они молятся за весь мир и при этом не понимают, что Мессия пришел спасти мир?
    - Они знают, что Мессия уже приходил именно с этой целью две тысячи с лишним лет тому назад, и имя ему Иисус Христос, - тут бабушка перекрестилась, а я как всегда внутренне содрогнулась от возмущения. До меня никак не доходило, как она, с ее умом, образованием и жизненным опытом, может носить в себе такие дикие предрассудки - веру и Бога и в какого-то Христа? Но я хорошо знала, что спорить с ней на эту тему было совершенно бесполезно.
    - Неужели все христиане оказались такими фанатиками, бабушка, что отказались от нормальной жизни в пользу своего Бога?
    - Многие не выдержали давления властей и приняли печать, чтобы не остаться без жилья, работы и хлеба. Даже некоторые священнослужители, в том числе архиереи, пошли па сделку с Антихристом, наивно полагая таким образом сохранить Церковь. Но монахи почти все отказались от персонального кода. Конечно, они не делали никаких политических заявлений, не выступали в средствах массовой информации, ведь они монахи. Они просто не являлись на пункты регистрации. Если ты помнишь, наш Месс не так уж уверенно чувствовал себя в начале борьбы за мировую власть. Уже была создана Единая мировая религия, но и другие церкви пока не были запрещены. Напротив, сразу после Катастрофы число христиан на земле резко возросло, и, чтобы не вызвать их осуждения и не потерять голоса на выборах, Лжемессия приказал оставить не принявших печать христиан и монахов в покос. Но постепенно большинство христиан вынудили согласиться на персональное кодирование, а непреклонных и монахов полностью блокировали. Монахи и монахини теперь официально объявлены асами, только не бродячими, а оседлыми. Из больших городов монастыри были изгнаны в дикие места якобы из-за нехватки жилья для пострадавших от Катастрофы. На них натравливали обезумевших от лишений и бед несчастных людей, множество монахов и священников были убиты при церковных погромах. В конце концов монахи должны были передать безвозмездно всю спою недвижимость правительству и уйти из своих монастырей буквально с котомками за спиной. Но мать Евдокия, которая приедет к нам погостить, монахиня из счастливой обители: ее монастырь находится в таком глухом уголке, что до них пока не добрались. Они уже больше ста лет живут в тихом местечке Франции, и никто, кроме православных, о них не знает.
    - Как же они там существуют, если они отделены от мирового сообщества?
    - У монахинь есть свое хозяйство: большой сад, огород - они выращивают овощи, держат пчел. Им помогают православные люди, снабжая их другими продуктами.
    - И макаронами?
    - Да.
    - Уау! Теперь я все поняла!
    - Сколько раз я тебя просила, Санечка, не издавать этих бессмысленных младенческих восклицаний! Впрочем, ладно... Теперь ты знаешь, детка, почему я просила тебя быть осторожной в этих поездках.
    - И почему тебе так не понравились мои последние приключения. Да, теперь мне кое-что стало ясно.
    - И ты не сердишься на меня?
    - За что я должна на тебя сердиться, бабушка?
    - За то, что я позволила тебе так рисковать собой. Ведь я отправляла тебя за макаронами, не сказав, что потом они будут переправлены монахам-асам.
    - Бабушка! А я-то считала тебя самым справедливым человеком!
    - А я несправедливо поступила с тобой, отправив тебя на дело, о котором ты не имела понятия?
    - Нет, ты несправедлива сейчас, несправедлива к себе, когда говоришь, что ты меня "отправляла" за макаронами. В первую поездку я просто обязана была поехать вместо тебя: вспомни про свою "птичью клетку"! А во второй раз, честно говоря, я сама хотела ехать, чтобы проверить на Леонардо, на единственном молодом человеке, которого знала лично, а не в Реальности, свое женское очарование. И ведь проверила! Ты не можешь себе представить, бабушка, как я была закомплексована до встречи с Ромео и Леонардо. И еще, оказывается, приключения в жизни мне правятся больше, чем в реальности. У меня появилось такое чувство, бабушка, что я только теперь просыпаюсь от спячки и начинаю жить по-настоящему. И если причиной тому макароны, то отныне они объявляются любимым кушаньем Кассандры Саккос! Короче говоря, я не разделяю твоих убеждений, но хочу разделить твои заботы, дорогая ты моя, необыкновенная моя бабушка!
    - Спасибо тебе, Санька... Ты даже не представляешь, какой камень ты сейчас сняла с моего сердца.
    - Честно говоря, бабушка, я все время считала, что это какая-то макаронная контрабанда. Я ведь знаю, что существует черный рынок продуктов, косметики, нестандартной одежды и прочих вещей, которые не производятся пашей экономикой, и я думала, что ты... ну как бы...
    - Спекулирую макаронами?
    - Да, вот именно. И я думала, что это для того, чтобы сохранить побольше денег на своем счету; я знаю, что твои деньги - твоя свобода. А теперь я думаю, что ты очень храбрая. Когда я, помнишь, покупала еду для аса с собакой, у меня поджилки тряслись, а вдруг Надзор это заметит, и меня арестуют? А тут целый монастырь...
    - Вообще-то, честно говоря, это не единственный монастырь, которому я помогаю.
    - Ох, бабушка, бабушка!.. Скажи мне, эти монахини действительно так бедны, что им без твоей постоянной помощи никак не обойтись? Нельзя им просто один раз пожертвовать какие-то ценности, что-то из твоих драгоценностей, например, и пускай они сами потом обменивают их на еду.
    - Им нужны макароны, а не деньги. Не думай, что Мировое правительство не знает о существовании черного рынка и не контролирует его. Одним разрешено им пользоваться, а другим за то же самое грозит немедленный арест.
    - Разрешено членам Семьи?
    - Им в первую очередь. Семье разрешено практически все. Коли члены Семьи не будут иметь таких привилегий, которые позволяют им жить особой жизнью и чувствовать себя на голову выше прочих сограждан, они не станут так преданно служить своему Мессии. Привилегии - основа существования любой элиты.
    - А почему монахини так любят макароны?
    - Ну, дорогая, это уже совсем другая история. Вот приедет мать Евдокия, ты у нее и спроси. Она как раз за макаронами к нам и едет.
    - Подумать только, я увижу настоящую монахиню!
    - А тебе интересно с ней познакомиться?
    - Конечно! Во-первых, я хочу видеть твоих друзей, а во-вторых, у меня тут чисто профессиональный интерес: вдруг когда-нибудь мне понадобится воспроизвести для Реальности облик настоящей монахини. Это же такая экзотика!
    - Ну-ну, - сказала бабушка. - А ведь каких-нибудь сто лег назад это вовсе не было экзотикой: в те времена не было русской семьи без монаха или священника в роду..
    - Ну, уж в царской-то семье, наверно, не было!
    - Родная сестра последней царицы была настоятельницей монастыря, Марфо-Мариинской женской обители. И до нее в царском роду были монахи и монахини.
    - А в нашем роду?
    - С обеих сторон. На Афоне, до самого его конца, жил родной дядя твоего деда, иеромонах Евстахий, а моя бабушка была игуменьей в новгородской обители. Ее звали матушка София, она погибла мученической смертью в тридцатых годах прошлого столетия.
    - Не в ее ли честь вы гак назвали мою мать?
    - Ты угадала. Но, к сожалению, твою мать это не спасло. Много у пашей семьи молитвенником на небесах, но много и грешников, умерших без покаяния, и теперь их всех надо отмаливать. А молиться-то некому, кроме монахов да меня, старой...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»