«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 60%

    По Вязовой улице, идущей параллельно Малой Невке, сестры подошли к гребному клубу, со всех сторон, кроме водной, заросшему старой сиренью.
    - Знаешь, - сказала Юлька, - я что-то устала. О, уже семь часов! Давай посидим на лавочке, отдохнем и пойдем домой, а завтра продолжим прогулку и сходим в часовню.
    - Давай так и сделаем.
    - Смотри-ка, мои друзья идут! - воскликнула Юлька, увидав Юрика с Гулей и Кирой, вышедших прямо из ворот клуба. -Ой, ребята! Привет! Как дела?
    - Порядок! - ответил Юрик. - А у тебя?
    - Тоже полный порядок. Гуляете?
    - У нас деловая прогулка: мы тут одной нашей хорошей знакомой кое-что относили.
    - Понятно...
    - Пока, сестрички!
    - Пока, ребятки!
    Юлькины друзья ушли, а за ними вскоре поднялись со скамейки и сестры. Аня ничего не заподозрила, а Юлька выяснила нее что хотела: ребята уже побывали в сарае и отнесли туда сено, спальные мешки и продукты. Теперь оставалось только письмо...
    Хуже обстояли дела у Бульдозера. У него была проблема - майти приличный костюм, чтобы послезавтра его беспрепятственно пустили в кафе при яхт-клубе. В поисках костюма или хотя бы пары не драных брюк с чистой майкой он уже с утра обегал всех своих знакомых. Но не много у него было друзей, имевших в гардеробе хороший костюм или даже просто вторую пару брюк, и никто из них не соглашался дать Бульдозеру на время свою приличную одежду, даже если она у них и была. С горя он уже решился на покупку собственного костюма, но денег у него, разумеется, тоже не было, а в долг... Ну подумайте сами, кто же даст Бульдозеру в долг больше чем на бутылку водки? Разве что вовсе наивный человек, а вот уж таких знакомых у Бульдозера точно не было. В общем, положение казалось безвыходным, и к ночи Бульдозер решился на отчаянный шаг.
    В одном из крестовских гребных клубов служил ночным сторожем скромный старичок Вадим Кириллович Буденвайзер. Его степенный и достойный вид, холеные пышные усы, золотые очки и опрятный старомодный костюмчик удивления ни у администрации, ни у членов клуба не вызывали: многие интеллигентные пенсионеры в нынешнее время стремятся найти приработок к пенсии и соглашаются на любую работу. Если бы Бульдозер не сблизился в свое время на зоне с бывалыми уголовниками, ему бы и в голову не пришло, что благообразный старичок-сторож не денежки к пенсии прирабатывает в гребном клубе, а держит там явку для воров в законе. Старичок-паучок Буденвайзер сидел в этом неприметном уголке, а к нему сходились паутинки криминальной сети всего Санкт-Петербурга, и когда по сигналу паханов - главарей преступного мира - он дергал у себя в уголке кончик какой-нибудь паутинки, на другом конце города порой гремели взрывы и рокотали автоматные очереди. Недаром были так похожи на паучьи лапки сухонькие узловатые ручки Буденвайзера, украшенные старинным серебряным перстнем с крохотной сердоликовой геммой - отличительным знаком его роли в преступном мире. Кстати сказать, гемма эта была некогда похищена из витринной пирамидки Эрмитажа, и цена ее в долларах определялась семизначным числом. Бульдозер слышал на зоне, что через лапки Буденвайзера проходили многие и многие воровские миллионы. А кличка у него была, конечно, Буденный - в соответствии с усами и фамилией. Вот к нему поздно вечером, можно сказать уже ночью, и явился на поклон Бульдозер.
    - Товарищ Буденный, - воскликнул он, падая перед ночным сторожем на колени, - будь отцом родным! Выручи мелкого воришку, с тобой в одном КПЗ сидеть недостойного!
    - А я, голубчик, в КПЗ отродясь не сидел и сидеть не буду, -ответил ему, усмехнувшись в буденновские усы, Буденвайзер. Бульдозера он, конечно, знал, а кто на острове его не знал? Знал
    но только в лицо и по кличке: ему было известно даже настоящее имя бомжа, а вот это уж мало кто знал, это уже и сам Бульдозер призабыл. - И что это ты со мной, Миша, так церемонно: УТоварищ Буденный!Ф. Ну, подумай сам, Мишенька, какой же я тебе товарищ? Гусь свинье, как известно, совсем не товарищ. Так что ты зови меня попросту - Вадим Кириллович. И на вы, пожалуйста, если тебя не затруднит.
    - Как скажете, Вадим Кириллович.
    - Ну, веди беседу: с чем ты явился к старику Буденвайзеру?
    Слушая рассказ Бульдозера, старик то и дело заходился мелким старческим хохотком.
    - По десять тысяч зелененьких за сестру, говоришь? На круг выходит всего двадцать тысяч. Ну, это несерьезно!
    - Баксов, Вадим Кириллович, баксов - не рублей!
    - Я слышу, слышу, что баксов. Все равно несерьезно. Дети, они и есть дети.
    УНу, блин, двадцать тысяч баксов для него несерьезно!Ф - благоговейно ужаснулся Бульдозер.
    - Так. Вот и чайник закипел. Сейчас мы с тобой, Миша, сядем пить чай и немного порассуждаем, подумаем. Немного - это не повредит.
    Старичок снял с электроплитки слегка помятый алюминиевый чайник, достал стаканы, баночку прошлогоднего варенья, батон Голого хлеба.
    - Садись, Миша, не стесняйся. Так ты где срок тянул? Минут пятнадцать Буденвайзер с Бульдозером мирно пили чай и разговаривали Уза жизньФ, а потом, увидев, что Бульдозер же расслабился, старичок резко сменил тему.
    - Теперь, Миша, начинаем думать и вспоминать. Некая девочка по имени Юлька хочет избавиться от приехавшей в гости сестры. Вспомни, как зовут сестру?
    - Дак... Как тут вспомнишь? А на... О, вспомнил Аней сестру зовут.
    - Откуда приехала сестра?
    - А это... Из Пскова. Это уж я сразу запомнил: у меня кум в Пскове живет. Я еще подумал тогда, что съездить бы надо кореша навестить, когда деньги будут... А вот они, денежки-то, и пришли! - и Бульдозер в восторге хлопнул грязной ладонью по застеленному свежей газеткой столу.
    - Тише, Миша, тише, - поморщился Буденвайзер. - Ты, дружок, не шуми, я этого не люблю. Теперь картина проясняется: это Митя Мишин неделю назад в город Псков за дочерью прямо со дня рожденья старика Гуляровского укатил. Так, один клиент есть. Ах, детки, детки! Двадцать тысяч долларов! Даже такой простак, как Мишин, и тот не клюнет. Ну, тут мы, пожалуй, внесем корректировочку... Теперь скажи мне, Мишенька, что еще за дети
    там были? Ты их видел?
    - А то! Когда они уходили, я спецом на них глянул. Парнишку я знаю, это Виктора Сажина сынок, Юркой зовут. А девчонки...
    Одна рыжая...
    - Это Юлия Мишина, так сказать, организатор. Хи-хи! А две другие девочки?
    - Ну, девчонки и девчонки... Обыкновенные!
    - Обыкновенных девочек не бывает, но это тебе, Миша, понимать не дано. Как они выглядели?
    - Одна очень толстая, а другая совсем худая, как дистрофик.
    - Толстая и тонкая? Обе блондинки?
    - Вроде так...
    - Понятно. Имена помнишь?
    - Кира и вроде Галя...
    - А не Гуля?
    - Точно, Гуля!
    - Все теперь ясно. Одна из них единственная внучка миллионера Гуляровского, а вторая - Кира Лопухина, красавица и дочь красавицы. У Лопухиных кроме красоты ничего за душой нет,
    и хотя красота это в своем роде тоже капитал, взять с них нечего. А вот о Сажине и Гуляровском разговор особый... Молодец, Миша, даже не ожидал я от тебя таких ярких проявлений интеллекта.
    Бульдозер расплылся от похвалы и заулыбался неопрятным щербатым ртом.
    - Давай-ка мы с тобой, Миша, повторим исходные данные. Значит, завтра утром Юлия Мишина ведет сестру Анну в старый сарай на территории гребного клуба, а Юра Сажин их там поджидает и запирает на замок. Кира Лопухина завтра же вечером относит письмо с требованием выкупа в дом Мишиных.
    - А деньги Мишин должен принести в кафе при яхт-клуб и положить на дно старинных часов.
    - И кто же по их плану придет за деньгами?
    - Все трое - парнишка и две девчонки. А мне их опередить надо и деньги самому забрать. Ну вот я, Вадим Кириллович, и пришел к вам просить денег в долг, чтобы завтра костюмчик
    себе справить. Ведь в этом виде меня в кафе не пустят, как вы считаете?
    - Определенно не пустят и правильно сделают. Тебе вообще нечего делать в этом кафе. Но деньги на костюмчик я тебе, Мишенька, дам. На костюмчик и там еще на что-нибудь по твоему
    вкусу - выпить, закусить, с друзьями погулять. Вот, держи. Ровно двадцать тысяч. Рублями. Так тебе, Миша, проще и спокойней.
    Вадим Кириллович достал из портмоне и отсчитал Бульдозеру пачечку крупных купюр.
    - Спасибо вам, това... Вадим Кириллович, большое спасибо! Я как выкуп получу, так сразу валюту обменяю и верну вам должок.
    - Не надо ничего возвращать, Мишенька. Это твоя законная доля.
    - Ох, какой же вы человек, Вадим Кириллович! Век не забуду!
    - А вот тут ты, Мишенька, ошибся. Забудешь. Забудешь и меня, и всю эту историю с девочками Дмитрия Мишина, и дорогу к сарайчику, и часики антикварные в кафе яхт-клуба - все надо забыть!
    - Как это?
    - А так - начисто. Не твоего это ума дело - киднэппинг. Другие люди этим займутся, поумней тебя. А теперь иди, Миша, иди. Поди выпей водочки. И выпей как следует, чтобы завтра ни о чем уже и не вспоминать. А если вдруг ты нечаянно что-нибудь вспомнишь или с похмелья к яхт-клубу заявишься, то...
    И тут приятный старичок совсем не интеллигентным движением вдруг выхватил откуда-то маленькую, всего-то в ладонь длиной, но очень остро заточенную финку и молниеносно выбросил ее прямо к горлу опешившего Бульдозера. Почувствовав легкий Укол, не сильней комариного, Бульдозер в ужасе завизжал и отс кочил назад.
    - Ты все понял, Миша?
    - П-понял!
    - Будешь молчать?
    - Б-буду!
    Ехидное оружие куда-то само собой исчезло, а старичок сказал ласково:
    - - Ну, а коли понял, так и ступай себе, Мишенька. Но костюмчик ты себе завтра все-таки купи, уж очень ты пообносился, братец. А теперь сгинь с моих глаз, будь любезен.
    - С-слушаюсь, - испуганно прошептал Бульдозер и послушно исчез - как с глаз Буденвайзера, так и из нашей повести.
    Глава 7
    Утром следующего дня сестры после завтрака стали собираться Уна экскурсию к старой часовнеФ.
    - Надо подумать об одежде. Пойдем в джинсах.
    - В часовню - в джинсах?! В церковь девочки в джинсах не ходят.
    - У нас - ходят! - отрезала Юлька. - Это никакая не церковь, а заброшенная часовня. И потом - там же крапива кругом! К джинсах пойдем. Вот только думаю, что мои тебе будут немного широковаты. Ну-ка, примерь! - Юлька вытащила из шкафа и подала Ане джинсы.
    - Вот и хорошо, что широковаты: на мой взгляд, ты слишком узкие носишь.
    - На твой провинциальный взгляд, сестрица!
    - Ага, на мой провинциальный взгляд, - согласилась Аня, натягивая джинсы. - Как будто неплохо...
    - Неплохо? Да ты посмотри, какая фирма!
    - Это по-английски, что ли? - спросила Аня, выгнув спину и пытаясь рассмотреть нашитый сзади кожаный ярлычок.
    - Валенок ты псковский!.. Ах да, еще надо обувь подобрать. Сейчас найдем тебе кроссовки.
    - Зачем? У меня свои есть.
    - Ага, псковские. Ты вот эти примерь!
    Аня слегка поморщилась, но послушно стала примерять Юлькины кроссовки.
    - Юля, они мне малы...
    - Не выдумывай! Рост у нас одинаковый, один размер платьев, значит, и туфли должны быть одного размера. Мне-то они в самый раз.
    - А мне - малы!
    - Ничего не понимаю... Обе задумались.
    - Слушай, Юля, а ты босиком много ходишь?
    - Дома иногда хожу, а так только по пляжу.
    - Теперь понятно, почему у меня нога на размер больше - я все лето босиком бегаю.
    - И бабушка Настя тебе разрешает?
    - Она считает, что это полезно.
    - Хочу к бабушке! - пошутила Юлька.
    - Я тоже, - вздохнула Аня.
    Пришлось Юльке уступить, и Аня обула собственные кроссовки. Потом они натянули майки - Аня голубую, а Юлька черную.
    Выйдя из дома, сестры отправились по Вязовой улице в направлении гребного клуба УЛигаФ. Аня радовалась солнечному дню и тому, что идет она на прогулку по красивому зеленому острову вместе с любимой сестрой и что скоро она увидит старую часовню и помолится там.
    А злоумышленница Юлька радовалась тому, что киднэппинг же начался, и все идет как по маслу: письмо написано и еще вчера отдано Кире, Юрик наверняка уже сидит в засаде у старого сарая, а в самом сарае для узниц приготовлена охапка душистого сена, спальные мешки и необходимый запас продовольствия.
    Они подошли к открытым воротам гребного клуба, вошли в них и прошли по асфальтированной дорожке мимо главного здания, мимо причалов и эллингов и уже по песчаной дорожке подошли к сплошной стене цветущей и благоухающей сирени.
    - Здесь уже недалеко, - сказала Юлька.
    - Знаешь, Юль, бабушка мне говорила, что на том месте, где когда-то была церковь, благодать сохраняется на века. Даже если от часовни остались одни развалины, я все равно там помолюсь.
    - Помолишься, еще как помолишься! - пообещала Юлька. - Топай за мной, богомолка!
    Они углубились в почти непроходимые сиреневые джунгли. Дорожка сначала превратилась в узкую тропку, а потом и ее не стало. Неправдоподобно огромные сиреневые кусты смыкались над головами сестер, высокая крапива задевала и жалила их голые руки. УЕсли бы не дело, ни за что бы сюда не полезла! Надо было свитер надеть...Ф, - думала Юлька, пробираясь вперед и таща за руку Аню.
    - Ты хоть ведаешь, куда твоя Юлия ведет Аннушку? - спросил Иван брата.
    - Нет, братец, не ведаю. Но знаю, что никакой часовни в этих местах нет и никогда не было. Тут загородная усадьба была, службы, конюшни... А вот часовни - не было!
    - Это и я чувствую, что здесь ни благодатью, ни молитвой не веет!
    - А меня вот что тревожит: я уж минут пятнадцать зрю, что за ними следом двигаются Прыгун и Михрютка. Ну, Прыгун, тот от Юлии не отстает, это понятно. А вот домовой-то по какой такой причине из подвала выбрался и за отроковицами увязался?
    - Не знаю, брат... Ты отроковиц зришь?
    - Нет, не зрю... А вот теперь узрел - вон они!
    Ангелы парили над зарослями и сверху едва угадывали, куда идут девочки. Они то и дело теряли их из виду, кружили в воздухе и возвращались, заметив мельканье голубой или черной маечки сквозь волнующееся на ветерке зелено-сиреневое море.
    Кусты расступились, и перед девочками оказался старый заброшенный сарай. И не просто старый, а старинный: толстостенный, из темно-красного кирпича, с просевшей и проржавевшей дверью.
    - А нам повезло! - воскликнула Юлька. - Дверь открыта. Обычно тут висит большущий замок, а сегодня его нет, и мы можем заглянуть внутрь. Заглянем?
    - Стой, Аннушка, стой! - закричал Иван, пикируя вниз. -Не ходи в сарай - там опасность!
    - И ты, Юля, не ходи! Послушай ты хоть раз своего хранителя, - без особой надежды быть услышанным прокричал и ангел Юлиус, спускаясь на крышу сарая вслед за Иваном.
    - А страшновато как-то, - сказала Аня, с опаской заглядывая в таинственную полутьму за приоткрытой дверью.
    - Крыша провалилась... А раньше над крышей был золотой купол, - вдохновенно врала Юлька. - Такой большой, красивый, с золотым крестом!
    - Надо идти, - сказала себе Аня и шагнула к двери.- Не надо! - крикнул Иван.
    - Ой, не надо!...... вторил ему Юлиус.
    Но было уже поздно: Аня шагнула за дверь, а за нею, что-то насвистывая, в сарай вошла Юлька. Вошла и медленно закрыла за собой дверь.
    Тотчас из кустов крадучись вышел Юрик с большим амбарным замком наготове. Он продел дужку замка в петли, и замок громко щелкнул.
    - Вот оно! Попались! - встревожено закричал Юлиус.
    - Похоже, что так, - кивнул Иван. - И не похоже, чтобы отрок сделал это просто в шутку, как-то не так у него глаза блестят.
    - Попались, - довольно прошептал Юрик и на цыпочках стал отходить обратно в кусты.
    - Я чувствовал, что Юлька что-то недоброе затевает! Как это прискорбно, что се сердце и мысли от меня закрыты!
    - Да куда уж прискорбней... - согласился Иван. - Однако ты не зело печалься, брат, Юлька твоя, конечно, отроковица злонравная, но ты учти, что Господь любое зло может в добро
    претворить. Ты ведь сам возжелал, чтобы она больше общалась с моей Аннушкой? Ну вот и радуйся, они теперь наобщаются вдосталь: парнишка-то сбежал и, видно, не скоро их от
    сюда выпускать собирается. И что это за шутки у современных отроков?
    - Боязно мне за подопечных наших, Иванушка...
    - Ну, так и я боюсь, однако унывать-то чего ж? Просто будем настороже, брат.
    - Смотри, смотри: домовой через дыру на крышу внутрь пролез! А где Михрютка Запечный - там и пакости. Пойдем за ним?
    - Погоди, брат. Если домовой попытается напугать отроковиц, мы услышим и отсюда. Тут снаружи что-то уж больно бесами несет...
    - Так это ж Прыгун! Прыгает как козел и смердит так же.
    - Нет, тут не одним Прыгуном пованивает. Давай-ка мы, брат, лучше будем снаружи наших отроковиц охранять.
    Девочки не слышали ни Юрика, ни ангелов. Они стояли посреди сарая и оглядывались. В УчасовнеФ оказались два окна, забранные решетками, узкие и расположенные высоко над полом: одно рядом с дверью, другое напротив. Они выходили в те же сиреневые заросли и потому света давали немного. УЧасовняФ была пуста, только в углу лежал ворох соломы и какие-то узлы или тюки.
    - Как-то тут жутковато, - неожиданно для себя искренне сказала Юлька и поежилась.
    - И стены пустые... Ты подумай, ну ничего, ничего не осталось от часовни - ни клочка росписи, ни кусочка резьбы! И решетки на окнах какие-то странные, не церковные.
    - Так это раньше, давным-давно здесь была часовня, а потом из нее устроили склад, а после и его забросили.
    - А ты случайно не знаешь, Юля, кому была посвящена часовня?
    - Понятия не имею! Если хочешь, считай, что Анне и Юлии. Есть такие святые?
    - Есть. Только наши с тобой святые жили в разные времена. Они никогда не встречались, не может им быть посвящена одна часовня.
    - Жаль.
    - Юль, а давай выйдем и посмотрим снаружи, может быть там сохранилась какая-нибудь надпись?
    - Да ничего не сохранилось, я бы давно увидела! - Юлька испугалась: а вдруг Юрик еще не успел их запереть? Но потом подумала, что в случае чего заманить доверчивую Аню обратно
    в часовню будет нетрудно, и пошла к двери. Она толкнула ее и убедилась, что Юрик уже успел все сделать, как надо.
    - Ань, а ты знаешь... Ты только не пугайся!
    - Что такое?
    - Кто-то запер за нами дверь.
    - Юль, ты же ее сама и закрыла! Я еще хотела тебе сказать, чтобы ты не закрывала, а потом увидела, что тут свет есть, и не сказала. Сама себя пугаешь, сестричка. Ты толкни дверь посильней, она и откроется!
    Юлька потолкала дверь.
    - Не открывается.
    - Эта дверь такая старая и тяжелая, ее просто заклинило, наверно. Давай вместе попробуем, - сказала Аня
    Они начали вместе изо всех сил толкать дверь, и Юлька при этом давилась от еле сдерживаемого смеха. Дверь, естественно, не поддавалась.
    - Юленька, это ведь кто-то просто озорничает, да? - внезапно испугавшись, спросила Аня.
    - Ничего себе озорство - руки бы оторвать!
    - Это ребятишки балуются, да?
    - Хорошенькое баловство - уши бы надрать!
    - Кто-то нас в шутку запер, а потом придет и выпустит, да?
    - Да я бы за такие шутки...
    - Ой, Юленька, я боюсь! Ведь никого рядом не было, когда мы подходили к часовне, а нас кто-то взял и запер...
    - Вот это-то и странно, - многозначительно произнесла Юлька. Она видела, что Аня уже сама не своя от страха, но ей хотелось еще позабавиться.
    - Послушай, Ань, давай я встану под окном, а ты влезешь мне на плечи и выглянешь в окно - есть там кто-нибудь или нет?
    Но ничего из этого не вышло: кое-как взгромоздясь на Юлькины плечи, Аня дотянулась до решетки, даже ухватилась за нее руками, но подтянуться не сумела.
    - Давай сделаем наоборот, - предложила Юлька, - я влезу тебе на плечи и попробую подтянуться.
    Так и сделали. Оказалось, что в лицее спортивная подготовка поставлена лучше, чем в псковской средней школе: Юлька уперлась одной ногой в поясницу Ане, другой оттолкнулась и вмиг оказалась на ее плечах. Потоптавшись на них в полное свое удовольствие, она запросто подтянулась на прутьях решетки и встала на узенький, в полкириича, подоконник. Она стояла, держась руками за прутья, и глядела сквозь пыльное стекло на непроглядные заросли сирени.
    - Ну, что там?
    - Стекло очень грязное, ничего не видно. Протереть бы его чем-нибудь! У тебя случайно нет носового платка?
    - Есть, конечно. На, Юленька!
    Аня встала на цыпочки, Юлька, держась одной рукой за решетку, нагнулась и взяла у нее платок, потом попробовала протереть стекло.
    - Нет, не берет. Можно я поплюю на твой платок?
    - Плюй!-согласилась Аня.
    - Ну, совсем другое дело, вот теперь я все вижу! Огромный замчище на двери! Все, Анька, нас заперли. Крепко заперли. Это, конечно, не дети - откуда у детей замок? - и Юлька прямо с окна спрыгнула на пол часовни, так что старые доски пола
    вздрогнули и поднялась пыль.
    - На твой платок! Держи! - и она сунула Ане грязный комочек, бывший когда-то Аниным чистеньким платочком с кружевцем.
    - Ага, спасибо...
    Аня хотела было положить платок обратно в карман джинсов, но потом поглядела на него, передумала и аккуратно положила грязный комочек у самой двери сарая, сказав себе при этом: УНе забыть бы захватить, когда выберемся отсюда, может, отстирается...Ф.
    - Ой, Юленька, что же мы теперь делать-то будем? - спросила она горестно.
    - Как чего? Ждать!
    - Чего ждать-то?
    - Когда тот, кто нас здесь запер, явится и откроет дверь.
    - А вдруг это бандиты, и они нас заперли, чтобы дождаться темноты, а как только стемнеет, они придут и убьют нас?
    - Долго же им темноты ждать придется. Ты забыла, сейчас ведь белые ночи!
    - Да, верно, - с некоторым облегчением сказала Аня, - по крайней мере, нам не придется в темноте сидеть.
    - Сидеть - это ты правильно придумала. В ногах правды нет. Вон в углу сено - давай сядем! Ну-ка, что это тут? Барахло какое-то, сумка...
    - Юль, может не надо трогать? Вдруг это вещи бандитов, которые нас заперли? Лучше бы к ним не прикасаться...
    - Вот еще! Они нас заперли, а мы будем с ними церемониться? Ну-ка, что тут такое? Анька, нам крупно повезло!
    - Очень повезло...
    - Да нет, ты сюда погляди! Тут два спальных мешка и сумка с едой. Посмотрим, что в сумке...
    - Юленька, это бандитский притон: ты только посмотри, сколько бутылок!
    - Ну да, только бутылки - с пепси. И пирожные, и йогурт, и яблоки, и шоколад, конечно!
    - Почему Уконечное, Юленька? - спросила Аня.
    - В таком ассортименте непременно должен был быть шоколад. Чипсы! Два больших пакета чипсов. Живем, Анька!
    - Не знаю, долго ли нам жить осталось, - скорбно сказала Аня.
    - Да ну тебя, паникерша! О, тут записка!
    В записке крупными печатными буквахми было написано: УДевачки Мишыны! Не волнуйтись и на помощ ни каво не завите - фее ровно некто ни услышет, а толька будит исчо хужэ, Седиги спакойна и ждити кагда атец адаст вы кугп. ПохетителиФ.
    Юлька прочла записку вслух, а потом мрачно объявила:
    - Вот так, Аннушка. Все ясно. Это киднэппинг!
    - Что?
    - Киднэппинг. Нас с тобой похитили, чтобы получить от нашего папы выкуп. Вот так!
    Юлька сложила записку- и хотела сунуть ее обратно в кармашек сумки.
    - Дай и мне прочесть, - попросила Аня, стуча зубами.
    - На!
    Аннушка прочла записку, и глаза у нее округлились от страха.
    - Ой, Юленька, мы пропали! Нас похитили жуткие бандиты, уголовники-рецидивисты! Они получат от папы выкуп, а нас убьют!
    - С чего ты взяла? Киднэппингом занимаются, как правило, гангстеры, а не бандиты. Похитители детей - это вполне приличные люди, только деньги очень любят.
    - Что ты, Юля! Какие Уприличные людиФ? Ты прочти-ка еще раз записку! Ты только посмотри, тут же в каждом слове по две ошибке!
    - Ну и что? Ты разве ошибок никогда не делаешь?
    - Да я просто не сумею в слове из трех букв сделать четыре ошибки!
    - В каком слове? Покажи!
    - Да вот посмотри, как они слово УещеФ написали! Юлька снова взяла у Ани записку и стала ее перечитывать.
    - И-с-ч-о... И правда, получается четыре ошибки в слове из грех букв. Ну и что?
    - А то, что люди, которые нас тут заперли, почти совсем не учились в школе! Ты понимаешь, что это значит?
    - Что же это значит? - с интересом спросила Юлька.
    - А то, что они с детских лет сидели по тюрьмам и им некогда и негде было учиться, вот что! Юленька, я боюсь! - и Аня зарыдала, уткнувшись в Юлькино плечо.
    УНу, Гуля... Не могла попросить Юрика или Киру проверить ошибкиФ, - подумала Юлька, гладя перепуганную Аню по голове.
    - Ань, прекрати ты эти рыданья сиротки, прошу тебя! Не к людоедам же мы в лапы попали, в самом-то деле...
    - М-может, и к людоедам! Одна девочка в нашем классе читала про что-то такое в газете...
    - По-твоему, людоеды столько еды для нас приготовили, чтобы откормить нас, а потом съесть? Перестань рыдать, а то и мне страшно станет. Меня, между прочим, тоже похитили,
    но я же не реву. Давай утри слезы и будем лучше о чем-нибудь постороннем разговаривать. Нам ведь с тобой до сих пор по душам поговорить не удавалось, а вот теперь настал самый подходящий момент.
    - О чем будем разговаривать? - спросила Аня, послушно вытирая слезы краем майки,
    - Ну, вот ты вчера сказала, что ни за что не станешь краситься. И коса у тебя такая длинная, как будто ты никогда волос не стригла.
    - Так оно и есть, - кивнула Аня. - Я только самый кончик косы иногда обрезаю, чтобы он не был похож на крысиный хвостик. Ой, Юля, как ты думаешь, а тут крыс нет?
    - Думаю, нет. Тут для них слишком светло и еды нет.
    - Есть еда - полная бандитская сумка.
    - А раньше ее тут не было, поэтому крысы еще не успели набежать и расплодиться.
    - Откуда ты знаешь? Может, бандиты тут постоянно держат запасы для пленников? Может, эта еда туг уже месяц лежит на полу, а под полом - крысы!
    - Сейчас проверим. На йогурте всегда стоит дата выпуска и срок годности. Так, йогурт не просрочен - значит, продукты куплены недавно.
    - Дай взглянуть!
    Юлька немного смутилась: на упаковке йогурта стояла вчерашняя дата. Но оказалось, что Аню волновала вовсе не дата.
    - Черничный. Мой любимый йогурт.
    - Ну так и съешь!
    - Не хочу. Я открою стаканчик, а крысы учуют запах и набегут. Хотя нет, сейчас они не прибегут: крысы выходят на охоту ночью.
    - Сейчас ночи светлые и крысы не охотятся, а сидят по норам круглосуточно. Никто никогда в нашем городе в белые ночи крыс не видал! - сочинила на ходу Юлька. - А йогурт давай сюда: мы должны экономить еду, мы ведь не знаем, сколько нас тут продержат.
    - Надеюсь, не до середины августа, а то мне к бабушке пора будет ехать.
    УРаньше укатишь к своей бабушке, не волнуйся!Ф - подумала Юлька, а вслух сказала совсем о другом:
    - Слушай, Ань, а почему ты не хочешь остричь волосы покороче? С короткими гораздо удобнее, да и современней.
    - Я не хочу бабушку огорчать. Она любит, когда девочки ходят с косами.
    - Провинция! Вы такие отсталые обе, и ты, и твоя бабушка, что просто жуть берет.
    - Юля! - Аня вдруг выпрямилась, сдвинула брови и погрозила сестре пальцем. - Про меня можешь говорить что хочешь, но запомни: про бабушку Настю - ни слова, ни полслова, ни запятой в неуважительном тоне!
    - Да ладно тебе! Между прочим, она и моя бабушка. Она тебя балует?
    - Да вроде не очень. А вот любит - страшно сказать как. И я ее очень, очень люблю...
    - Странно: любит и не балует, - задумчиво произнесла Юлька. Но потом опять повернула на свое: - Ань, а тебе никогда не хотелось сделать макияж?
    - Что сделать?
    - Накраситься.
    - Конечно, нет! Я же не дикарка, чтобы раскрашивать лицо. Ввот ты сама, Юль, не боишься, что это опасно - мазать кожу всякой разной химией? Мне кажется, так можно на всю жизнь

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»