«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 10%

    Аннушка сделала страшные глаза и отчаянно замотала головой.
    - Юленька, нехорошо сестру Анькой зватьЕ Погоди, как это косу отрезала? Это еще зачем? Кто разрешил?
    - Так уж получилось. Понимаешь, бабушка, у меня-то волосы короткие, а тут приезжает моя сестра с длиннющей косой! Представляешь, какой ужас?
    - Не понимаю, какой ужас! Такая прекрасная была косаЕ
    - Ну как же ты не понимаешь, бабушка? Мы ведь оказались неодинаковые: лицо одно, а прически разные. А тут еще папа пообещал меня выдрать как егорову козу.
    - Сидорову, наверно?
    - Точно, Сидорову!
    - А почему это папа собирался тебя выдрать? За дело поди?
    - За дело, бабушка, за дело, - успокоила ее Юлька. - Вот тогда мы и решили стать совсем одинаковыми, чтобы папа не мог угадать, кого драть надо. Он запутался и на всякий случай простил обеих. Прости и ты, бабушка, а то ведь я завтра в первый раз на исповедь иду, так пусть у меня хоть на один грех будет меньше, ладно?
    - Ладно, проказница, придется тебя простить. Но епитимью наложу на обеих: теперь вы обе забываете, где там у вас ножницы лежат, и обе отращиваете косы. Договорились?
    - Договорились, бабушка! - дуэтом закричали девочки.
    - Юленька, так ты завтра причащаешься?
    - Да, только не завтра, а послезавтра. Так отец Георгий решил.
    - Правильно решил, ведь у тебя послезавтра именины.
    - Ой, бабушка, ты даже мои именины помнишь!
    - Конечно, помню. Ну все, девочки, хватит нам тратить свое время и папины деньги.
    - Бабушка, я тебя очень, очень люблю!
    - Я тоже очень люблю тебя, Юленька. Нет, ты все-таки ни капельки не изменилась! А теперь дай-ка мне на минутку Аннушку.
    - Подожди, подожди, бабушка! Я тебе еще покаяться хочу.
    - Ну, покайся.
    - Знаешь, бабушка, Аннушка меня все время воспитывает, воспитывает - прямо святую из меня хочет сделать!
    - Ну, это у нее определенно не получится, не беспокойся. Это и есть твое покаяние?
    - Да! А теперь даю тебе Аннушку! Аннушка взяла трубку.
    - Бабушка, это я.
    - Аннушка, ты там не переусердствуй, воспитывая Юлю в христианском духе. Не жми на нее очень-то: душа человеческая - дело тонкое.
    - Ой, класс! - пискнула Юлька в полном упоении.
    - Да нет, бабушка, Юля у нас умная и очень хорошая. Она сама все понимает, когда успевает подумать, - сказала Аннушка, улыбаясь сестре.
    - Как же мне на нее хоть одним глазком глянуть хочетсяЕ Может быть, когда папа повезет тебя обратно в Псков, он захватит с собой и Юленьку?
    Юлька завизжала от восторга.
    - Хорошо, бабушка, мы попросим папу взять Юлю в Псков. Слышишь, как она радуется?
    - Слышу, слышу. Ну, храни вас Бог, внученьки мои дорогие. Папе поклон от меня передайте.
    - Передадим. Храни тебя Господь, бабушка! - сказала Аннушка.
    - И твой Ангел Хранитель! - крикнула Юлька в трубку сбоку.
    Когда зазвучали короткие сигналы и трубка была положена на место, сестры, не сговариваясь, взлетели на кровать и, взявшись за руки, принялись прыгать, распевая:
    - Мы поедем вместе в Псков! Мы поедем вместе в Псков!
    Ангелы радовались, глядя на них.
    И никто из них не подозревал, что подлый Прыгун, сидя на своем обычном месте на карнизе, весь их разговор с бабушкой подслушал, запомнил и помчался докладывать Михрютке. Ну, а тот, выслушав Прыгуна, тут же побежал с доносом к Жанне и Жану.
    - Юльку в Псков пускать нельзя, ее там окончательно испортят, в церковницу превратят, - решила Жанна. - После Пскова она еще и в Келпи не захочет ехать.
    - Не пустим Юльку в Псков, - согласился Жан. - А вот от Анны надо бы поскорей избавиться - слишком уж от нее светло в Доме. У тебя на этот счет нет никаких идей, хозяюшка?
    - Нет. Нам остается только терпение и смирениеЕ
    - Жанна, что ты несешь!
    - Успокойся - ПОКАЗНЫЕ терпение и смирение. Скоро отец повезет ее в Псков, а Юльку я отвезу в Ирландию пораньше. И тогдаЕ
    - И тогда Мишин окажется целиком в твоих нежных и цепких коготках.
    - Ясное дело! А домового надо бы наградить. Эй, Михрютка, ты где там прячешься? Хочешь со мной на дискотеку поехать?
    Счастливый Михрютка свалился с потолка и заплясал перед хозяйкой.
    - Еще бы не хотеть! В дискотеке музыка грохочет, люди скачут, и все на бесов похожи! Повертишься там - ну будто на исторической родине, в аду побывал!
    - Вот и поедешь, оттянешься. Служи только хорошенько, все мне доноси, что услышишь, а награда тебе всегда будет.
    - Рад служить, хозяюшка!
    Назавтра отец Георгий встретил Акопа Спартаковича с сестрами в воротах Лавры.
    - Вы с Аннушкой идите в храм, - сказал он Акопу Спартаковичу, - а мы с отроковицей Юлией покамест в тенечке побеседуем.
    Отец Георгий повел Юльку по дорожке между высоких деревьев, мимо старинных надгробий, подвел к скамейке под большим кленом, там усадил ее и сам сел рядом.
    - Ну, расскажи мне, отроковица Юлия, как ты к исповеди готовилась? - спросил он.
    - Сначала мы с Аннушкой долго-долго молились, а потом она дала мне список грехов. Вот я и стала вспоминать все-все-все грехи моей жизни и отмечать в книжечке.
    - И много отметила?
    Юлька молчала, опустив голову.
    Молчал и священник, неспешно перебирая четки.
    - Почти все отметила, батюшка, какие в списке были, - прошептала наконец Юлька. - У меня только одного греха нет из этого списка.
    - В самом деле? - удивился отец Георгий.
    - В одном-единственном грехе я оказалась не грешна! - сокрушенно сказала девочка, подняв на него налитые слезами глаза.
    - Не может этого быть!
    - Правда, батюшка, - вздохнула Юлька и пустила слезу.
    - Ушам своим не верю!
    Мимо них по аллейке проходил молодой монашек.
    - Брат Евстафии, а поди-ка ты сюда!
    Монашек подошел к ним.
    - Благословите, батюшка.
    Отец Георгий благословил его и спросил:
    - Не знаешь ли ты, брат Евстафий, митрополит Петербургский и Ладожский у себя?
    - Владыка раннюю служил, а сейчас, надо полагать, у себя в покоях отдыхает.
    - Придется потревожить владыку. Поди-ка ты к нему, брат Евстафий, и отрапортуй, что в нашей епархии новая святая объявилась.
    - Какая святая, батюшка? - непонимающе заморгал глазами монашек.
    - А вот эта самая - отроковица Юлия. И удачно-то как объявилась - завтра Юлию Карфагенскую величаем, а нынче Юлию Крестовскую прославим: в колокола ударим, крестным ходом с нею во главе пройдем!
    У Юльки от удивления слезы моментально высохли.
    - Ой, вы меня не так поняли, батюшка! - воскликнула она. - Вы подумали, что я только в одном грехе виновата, да? А я виновата во всех, кроме одного!
    - Да нет, я все правильно понял. Ты слышишь, брат Евстафий? Сия преподобная отроковица до одиннадцати лет дожила и каким-то одним грехом за всю свою жизнь ни разу не согрешила.
    - Не может такого быть, - сказал, брат Евстафий, качая головой, - нет такого человека, чтобы даже в одном каком-то грехе за всю жизнь ни разу виноват не был. Не делом - так словом, не словом - так помыслом, а грешны мы все и во всех грехах. Кроме святых, конечно.
    - Экий ты непонятливый, брат Евстафий, а я-то тебе про что толкую? Это ты да я во всех до единого грехах виновны, а вот Юлия сумела в каком-то грехе ни разу не провиниться. Святая отроковица, говорю ж тебе! Так что беги-ка ты, братец, поскорей к митрополиту, обрадуй его.
    - А можно полюбопытствовать, батюшка, в каком именно грехе сия отроковица ни разу не согрешила? - поинтересовался брат Евстафий.
    - Какого греха за тобой нет, праведница ты наша?
    - Лжесвидетельства!
    - Лжесвидетельства?! ФуЕ - отец Георгий отер лоб. - Брат Евстафий, ступай себе по своим делам: отменяются колокола и крестный ход, и митрополита тревожить незачем.
    Брат Евстафий кивнул и отправился по своим делам.
    - В лжесвидетельстве, дорогая моя Юлия, мы все как один виновны. Клевета на ближнего, передача вздорных слухов, сплетни - все это, милая ты моя девочка, и есть грех лжесвидетельства. Не верю я, что ты ни разу в жизни про своих подружек не сплетничала!
    - Сплетничала, конечно, батюшка, сколько раз сплетничалаЕ - упала духом Юлька. - Так это что же получается - я во всех грехах грешна?
    - Как и я, грешный иерей, как и послушник брат Евстафий. Он ведь тебе ясно разъяснил, что все мы во всех грехах виновны. Вот будешь читать жития святых и узнаешь, как умели каяться святые, как они замечали в себе самомалейший грех и тут же старались его искоренить.
    - Разве у них тоже были грехи? Они же святые!
    - Вот ты пришла в церковь в синих, джинсах и в черной майке, а твоя сестрица надела белое платьице. Кстати, ты тоже в следующий раз юбочку вместо брюк надень, как положено православной девочке. А теперь скажи мне, если мимо вас проедет по луже какой-нибудь шофер-грубиян и обдаст вас грязью из-под колес, на чьей одежде будет заметнее грязь, на твоей или на Аннушкиной?
    - На Аннушкиной, конечно.
    - Вот так и грехи. На отбеленном покаянием и молитвой душевном одеянии святых самомалейший грех был заметен, как пятно мазута на белом платье. И они его тут же замечали и очищали покаянием. Понятно?
    - Понятно.
    - Вот так, отроковица Юлия. А теперь пойдем в храм, я вас с сестричкой поисповедаю.
    После исповеди Акоп Спартакович отвез девочек домой, и они потом целый день ходили как по струнке, стараясь ни в чем не согрешить, чтобы назавтра достойно причаститься. Юлька была само благонравие, что отметила даже Жанна, но, узнав причину, поджала губы и презрительно процедила: - Какое мракобесие!
    За что и получила невидимый щипок от когтей Жана:
    - Выбирай выражения, хозяйка! Бесовский мрак-то тут при чем?
    Ангел Юлиус до самой ночи не отходил от Юльки ни на шаг, всячески стараясь уберечь свою отроковицу от искушений. На ночь он встал на страже у дверей комнаты сестер. Ангел Иоанн был, конечно, рядом с ним, но он-то был безмятежно спокоен и только радовался: для Ангелов Хранителей каждая исповедь подопечного праздник, а уж причастие так и вовсе именины сердца и пир духовный, как говорили в старину.
    Именинным утром Юлька вдруг ни с того ни с сего начала капризничать.
    То есть это они с Аннушкой думали, что ни с того ни с сего, а на самом деле это Прыгун ночью как-то исхитрился впрыгнуть через открытое окно в комнату сестер, забрался под Юлькину половину кровати и до самого утра покалывал ее снизу через матрац рогами и шептал-нашептывалЕ Только когда с рассветом в комнату вошли Ангелы Хранители, Прыгун сиганул из-под кровати в окно и скрылся в саду.
    - Я в церковь пойду в джинсах, - вдруг заявила Юлька.
    Аннушка ничего на это не ответила, она уже причесывалась.
    - Разве Богу так уж важно, как я одета? - вздорным голосом продолжала Юлька. - Ему важно, что у меня в сердце делается! Вот возьму и нарочно надену джинсы с дырьями на коленкахЕ
    - Надевай что хочешь, только не спорь - не греши перед причастием.
    - Я и не буду спорить, а надену что захочу! - И Юлька потянула из шкафа джинсы с разорванными коленками.
    Аннушка нахмурилась, но ничего не сказала. А Юлька натянула драные джинсы и начала вертеться перед зеркалом.
    - А сверху надену еще красную майку с Микки-Маусом! - заявила она, косясь на сестру.
    Микки-Маус Аннушку доконал.
    - Юля, а что ты наденешь на праздничный обед в честь своих именин? - спросила она.
    - Белое кружевное платье.
    - Чудно! А мне дашь надеть вот эти твои джинсы?
    - Ты что, собираешься на мои именины явиться в драных джинсах?
    - Если будет не очень жаркий день. А если будет жарко, надену купальник.
    - Ты с ума не сошла, Ань? - озабоченно спросила Юлька и даже потрогала Аннушкин лоб.
    - Да почему же это я с ума сошла? В жаркий день купальник - самая удобная одежда.
    - Но не за праздничным же столом! Я обижусь, если ты явишься в купальнике на мои именины!
    - Что для тебя важнее - мой внешний вид или моя любовь? Тебе, Юля, должно быть важно, что у меня в сердце делается. А в сердце у меня сплошная любовь к тебе!
    - Твой наряд как раз и должен выражать твою любовь!
    - В таком случае я надену свой новый купальник.
    - В купальнике на пляж ходят, а не на именины! Никакого рванья и никаких купальников, пожалуйста! Это неприлично!
    - Хорошо, тогда я для приличия надену сверху новый халатик.
    - Не-е-ет! - закричала Юлька и затопала ногами. - Это неуважение ко мне, к моим гостям и к нашему папе! Он тебе накупил столько хорошей одежды, а ты явишься как чучело! Хуже чем из Пскова приехала!
    - А ты чего волнуешься, Юленька? Ты же на литургию хочешь одеться не как принято одеваться в церковь, а как тебе вздумалось, так? Ну, а я на твои именины оденусь, как мне хочется.
    Юлька задумалась.
    - Так, сестричка-лисичка, с тобой все ясно: опять воспитываешь! А ты забыла, что моя душа - дело тонкое? Вот я бабушке на тебя пожалуюсь! И больше не воспитывай - я и так все поняла.
    Аня подошла к Юльке и поцеловала ее.
    - Умница!
    - Вообще-то надо будет сшить специальные платья для церковной службы и никуда, кроме церкви, их не надевать.
    - Хорошая мысль, Юля. Но сейчас надевай поскорей голубое платье, как собиралась. А на твои именины мы с тобой, конечно, наденем наши белые платьица и туфельки к ним. Если хочешь, мы еще пришпилим на головы по бантику.
    - Точно, так и сделаем!
    У Юльки взгляд вдруг стал отрешенный, и она начала что-то шептать, глядя на икону Ангела Хранителя.
    - Ты что, Юленька, еще помолиться решила?
    - Нет, молиться на сегодня хватит. Это я с моим Ангелом советуюсь, не прицепить ли нам бантики прямо сейчас и какой мне выбрать - розовый или желтый?
    - Ну, и что тебе советует твой Ангел Хранитель?
    - Мне кажется, он советует желтенький.
    - Ты, наверно, плохо расслышала. По-моему, он тебе советует надеть на голову платочек.
    - Не перебарщивает моя отроковица? - нахмурился Ангел Иоанн. - Она-то привыкла к платочку.
    - А ты не делай для моей девочки скидок! Пускай и моя будет в храме одета не хуже других, - сказал Ангел Юлиус. - До платочка она пока не доросла, тут ты прав, но ты погляди, что она придумала!
    А Юлька придумала накинуть на голову голубой шелковый шарфик.
    - Вот и умница! - похвалил ее Ангел Иоанн.
    Юлиус засиял от его похвалы.
    Наконец девочки были готовы, и тут начались неприятности. Уже подошло время ехать в Лавру, как вдруг выяснилось, что куда-то пропал Акоп Спартакович. Юлька с Аннушкой поминутно выглядывали в окна, а его все не было и не было, и мобильный телефон его тоже почему-то не отвечал.
    Девочки не знали и знать не могли, что сегодня у Акопа Спартаковича был день Недокопки, и бес суетился как мог, чтобы дезактивировать у подопечного вчерашнюю благодать.
    Акоп Спартакович встал в этот день раньше обычного и поехал на автозаправку: он решил залить полный бак бензина, чтобы потом об этом не беспокоиться. Ближайшая заправочная станция оказалась закрытой на ремонт, и он поехал искать другую. Потом у него что-то разладилось в моторе, и он кое-как дотащился до автомастерской, где механик очень долго искал поломку.
    Поломку ему устроил Недокоп, покопавшись в моторе, пока машину заправляли.
    Свой мобильный телефон Акоп Спартакович почему-то оставил дома, хотя обычно брал его с собой даже в сауну.
    - Известное дело, - сказал Юлиус Ангелу Иоанну, - бесы начали опускать свои шлагбаумы перед Юленькой на пути в храм.
    - Обычные их каверзы! - грозно нахмурился Иоанн. - Но мы-то с тобой на что? Летим к Акопусу!
    Они мигом нашли Хранителя Акопуса.
    - Где твой подопечный? - приступили к нему Ангелы.
    - А его Недокопка как оседлал с полуночи, так до сих пор на нем и ездит где-то, - пожаловался Ангел Акопус.
    Полетели втроем разыскивать Акопа Спартаковича и через несколько минут обнаружили его возле авторемонтной мастерской. Но в каком виде! На плечах у бедняги, сплетя корявые ноги у него под подбородком, сидел сам Недокоп. Вконец обнаглевший бес колотил узловатыми кулаками по макушке подопечного, как по барабану: Акоп Спартакович уже успел пожаловаться на адскую головную боль механику и даже сходить в ближайшую аптеку. Но аспирин от бесов не помогает, и в голове у него по-прежнему жутко стучало и гудело.
    Вокруг Акопа Спартаковича, оседланного поганым Недокопкой, крутились мелкие крестовские бесы, выкрикивая в его адрес нехорошие слова; а еще они курили какие-то вонючие сигареты и пускали дым прямо ему в лицо, и дым этот окончательно замутил мозги бедному Акопу Спартаковичу и заставил его глаза слезиться.
    - Это у меня летний грипп начинается, - сокрушенно вздыхал он.
    - Вперед! - воскликнул Ангел Иоанн, выхватывая меч и бросаясь на стену смрадного дыма вокруг несчастного Акопа Спартаковича. Ангелы Акопус и Юлиус рванулись за ним. Увидев Ангелов, бесы бросились врассыпную, а Недокоп съежился у него на плечах и замер.
    Акоп Спартакович в глубоком унынии нервно расхаживал вокруг прочно вставшего на прикол автомобиля и злился на весь мир. Ему вдруг смутно стало вспоминаться, что он что-то такое обещал сегодня девочкам Мишиным. Он остановился и потер рукой лоб:
    - Что ж это такое я им обещал?
    Бес Недокоп быстро-быстро стукнул пару раз ему по голове.
    - Да ну их, этих девчонок! В конце концов, мне по барабану их капризы, - махнул рукой Акоп Спартакович. - Боже, как болит моя бедная голова!
    Недокопка, услышав это почти случайное "Боже", взвизгнул и свалился с плеч Акопа Спартаковича.
    Акоп Спартакович опять потер рукой лоб, а потом звонко хлопнул по нему ладонью и помчался в мастерскую.
    - Телефон есть? - взволнованно спросил он механика.
    - Не-а, - равнодушно ответил тот.
    За спиной механика уже приземлился бес Кактус, крупная крестовская шишка в колючках. Он обнял его панибратски за плечи и что-то начал нашептывать ему в ухо, мерзко при этом хихикая.
    - А мобильник?
    - У меня есть, а у тебя не знаю, - ответил механик, заранее давая понять, что ни при каких обстоятельствах пользоваться своим личным мобильным телефоном никому не позволит.
    - Так, правильно, - похвалил его Кактус.
    Акоп Спартакович молча вынул из бумажника зеленую десятидолларовую бумажку и положил ее перед механиком. Тот сгреб ее не очень чистой рукой и так же молча выложил на стол мобильный телефон.
    Кактус взвыл и кольнул механика под правое нижнее ребро.
    "Опять печень, - уныло подумал механик. - Все, больше я не пью!"
    Кактус плюнул и подкатился к Акопу Спартаковичу, протягивая лапу к мобильнику, но тут же получил по лапе мечом, правда, плашмя. Он повернул голову и встретился глазами с Ангелом Иоанном. Бес мгновенно сник, свернулся в колючий шар и укатился через распахнутую дверь в гараж, а там нырнул в ремонтную яму и притаился. Он помнил Хранителя Иоанна и битву при Сарае!
    Акоп Спартакович тут же позвонил девочкам, извинился и предложил им добираться в Лавру на метро.
    - Ну наконец-то нашелся! - сказала Юлька, кладя трубку.
    Сестры подхватились и помчались бегом в центр острова.
    Возле метро они встретили Гулю, Киру и Юрика. Ребята как раз собирались ехать в центр, чтобы купить подарки для Юльки - все трое были приглашены на именины. Услышав, что сестры отправляются в храм на литургию, они тоже решили ехать с ними.
    - Видишь, как Господь все устраивает к лучшему? - сказал Иоанн Юлиусу. - Если бы бесы не задержали Акопа, эти дети сегодня не собрались бы идти в Божий храм.
    - Да, я рад за друзей наших отроковиц. Давай присмотрим за ними в храме.
    Сопровождавшие Юрика, Гулю и Киру личные бесы Нулёк, Брюха и Барби тащились с ними до самой площади Александра Невского. Гнусная троица не стала препятствовать поездке ребят в Лавру, опасаясь конфликтовать с Иоанном и Юлиусом. По дороге бесы еще держались неподалеку, ехали в соседнем вагоне, но, выскочив из метро на плошали Александра Невского, так и остались околачиваться на противоположной от Лавры стороне, блуждая между неопрятными киосками со всякой всячиной и с опаской поглядывая на бронзовый памятник святому князю посреди плошали. Бесы знали, что князь Александр Невский охраняет город, и на всякий случай осторожничали.
    В храме Юлька все делала как Аннушка: ставила свечи перед началом службы, кланялась и крестилась во время литургии. Она только не пела, когда все люди в храме, и Аннушка с ними, запели хором. Это было торжественно и красиво, и ей было немножко обидно, что она не поет вместе со всеми.
    - Спиши мне слова! - попросила она сестру, когда пение кончилось.
    - Они есть в молитвослове, - ответила та шепотом.
    А потом Юлька пошла вслед за Аннушкой, и они долго-долго шли за другими людьми, скрестив руки на груди. Юлька очень волновалась, но внимательно следила за сестрой и делала все как она.
    - Юлия! - взволнованно и даже, пожалуй, слишком громко сказала она, подойдя к Чаше, и открыла рот.
    А потом с нею случилось нечто чудесное. Отец Георгий накануне как будто все объяснил ей про причастие, и ей казалось, что она все поняла. Но когда она проглотила то, что было в золотой ложечке, ей показалось, что изнутри ее охватило теплом, а снаружи - неземным ярким светом, и внутри у нее ликующе запел голос. Это был ее собственный голос, хотя пел он что-то ей неведомое. "Может, это моя душа поет? " - подумала она, замирая от восторга.
    - Поздравляю, брат! - сказал растроганный Ангел Иоанн. - В первый раз, а так хорошо причастилась Святых Христовых Тайн твоя отроковица.
    - Благодарствуй, брат, - прошептал Юлиус и утер счастливую слезу.
    Кира, Гуля и Юрик стояли в уголке. Они не кланялись, не крестились и даже не двигались, а только смотрели по сторонам, но церковная служба им понравилась. Они так и сказали сестрам, когда обедня кончилась, и все они вышли из храма.
    - Это хорошо, что служба вам понравилось, - важно кивнула Юлька. - Жаль только, что вы пока не воцерковились и вам многое еще непонятно.
    - Так, гордынька новоначальных появляется, - улыбнулся Ангел Иоанн.
    - Сегодня не в счет! - сказал ликующий Ангел Юлиус.
    А бесы Барби, Брюха и Нулёк, приглядевшись к своим подопечным, когда те вышли из ворот Лавры, решили сегодня на всякий случай держаться от них подальше. Они даже от метро отказались и отправились на Крестовский остров своим лётом.
    За праздничным обедом собрались друзья Юльки и все домашние, кроме Жанны: она извинилась и заранее ушла к себе, сославшись на головную боль. А Дмитрий Сергеевич все еще не догадывался, что ее головную боль зовут Юлианной!
    Присутствовали, конечно, и все Ангелы: уже знакомые нам Димитриус, Юлиус, Иоанн и Акопус, а также Павлос - Ангел Хранитель начальника мишинской охраны Павла Иоанновича Орлова. А бесы крутились за окнами, даже не пытаясь проникнуть в дом. Кроме Жана и Михрютки, разумеется: эти, как обычно, ошивались в комнате Жанны - единственном неосвященном помещении мишинского особняка.
    Юльке принесли подарки, как на день рождения, и заставили ими весь стол возле именинницы. Аннушка подарила ей маленькую книжечку с крестиком на обложке - детский молитвослов, а папа, который заранее догадался с нею посоветоваться, протянул дочери небольшой футляр. Открыв его, Юлька ахнула и кинулась целовать отца: в футляре лежал серебряный крестик с эмалевыми цветочками. Крестик был с цепочкой, и Юлька сразу же его надела. Акоп Спартакович еще в лавке у Лавры тайком от девочек купил "Евангелие для детей" со множеством ярких картинок и теперь преподнес его имениннице. (Заметим, кстати, что голова у него уже не болела - прошел у него "летний грипп"!) Конечно, Юлька понимала, что Аннушка и Акоп Спартакович подарили ей молитвослов и Евангелие для маленьких, но она не обиделась - надо же было с чего-то начинать!
    Зато удивил и обрадовал ее Павел Иоаннович: он положил перед именинницей солидную книгу в кожаном переплете с золотой надписью "Закон Божий".
    - Скоро понадобится! - коротко сказал он.
    Кира, Гуля и Юрик не знали толком, что положено дарить в день Ангела, и потому Кира подарила Юльке французский журнал мод, Гуля - роскошный двухэтажный шоколадный набор, а Юрик просто поднес цветы.
    В конце обеда Юлька получила еще один подарок: на папин мобильный телефон позвонила бабушка.
    - Бабушка, не трать деньги, я тебе сейчас перезвоню! - крикнула Юлька и помчалась наверх, чтобы поговорить с бабушкой по своему телефону. Но, убегая, она все-таки сделала Аннушке знак следовать за нею.
    Первым делом бабушка поздравила Юльку с днем Ангела и с причастием.
    - Бабушка, когда я была маленькая, я ведь тоже причащалась? А кто меня в церковь водил? Расскажи мне, как это все было!
    Юлька не включила громкую связь, и Аннушка не слышала, что именно ей рассказывала бабушка, она только видела, что Юлька слушает и восторженно улыбается.
    - И я не пугалась, не плакала? Совсем-совсем никогда? Сегодня один маленький мальчик жутко ревел, когда его несли к причастию.
    И бабушка что-то ей там рассказывала, а Юлька все задавала и задавала вопросы, и было видно, что ей ужасно не хочется расставаться с бабушкой и вешать трубку. Наконец она вздохнула и протянула трубку Аннушке.
    - На! Бабушка хочет с тобой поговорить.
    Бабушка и Аннушку поздравила с причастием и сказала, что очень по ней соскучилась и считает дни до ее приезда.
    Юлька вернулась к столу в самом лучезарном настроении и передала папе привет от бабушки.
    - Пап, а можно мы теперь возьмем кое-что со стола и устроим пикник на нашем острове?
    - Можете отправляться на свой необитаемый остров, только возвращайтесь засветло. Но лодку резиновую я вам не дам, я сам вечерком собираюсь на заливе порыбачить.
    - У-у-у!
    - От "У-у-у" и слышу.
    - Папочка, какой же ты у нас противный!
    - Юлечка, не хами.
    - А как же нам все для пикника перевезти на остров, если ты не даешь лодку?
    - Возьмите надувной матрасик у Жанны, на нем все и доставите на свой Пятачок.
    - Папочка, какой же ты у нас умный! - сказала Аннушка, желая загладить Юлькину дерзость.
    - Спасибо, дочка, ты одна меня ценишь. Остальные только и смотрят, как бы заставить плясать под свою дудку.
    - И не все, а только мы с Жанной! - возразила Юлька. - И у меня это получается, а ей только кажется, что ты под ее музыку танцуешь.
    - Вот я передам твои слова Жанне! Она обидится и не даст вам свой матрасик и не повезет тебя в Ирландию.
    - Ха! А я как раз и не хочу в Ирландию, я хочу в Псков. Это Жанна рвется в Келпи, это у нее там подружка. Между прочим, папка, хорошо бы и Аннушку в эту школу устроить.
    - А что, Аннушка, может, тебе и вправду лететь в Ирландию вместе с Юлькой? Ты бы там за ней присмотрелаЕ
    - Мне, папа, надо за бабушкой присматривать, пусть лучше Юля со мной в Псков едет.
    - А что? Это идея! - встрепенулась Юлька. - Папка, ты как на это смотришь?
    - Ну вот еще что выдумали! Это будет непомерная нагрузка для бабушки - заполучить тебя в придачу к Аннушке.
    - А чем это я плохая нагрузка?
    - Ты слишком хорошая нагрузка - это-то меня и беспокоит.
    - Тогда я поеду вместе с тобой отвозить Аннушку в Псков!
    - Не поедешь.
    - А я хочу! И бабушка хочет, чтобы я приехала!
    - Как-нибудь в другой раз. Сейчас тебе, Юлька, надо как следует подготовиться к поездке в Келпи. Жанна говорит, что вы с нею должны еще по магазинам поездить, одежду для Келпи купить.
    - Да у меня от одежды шкаф ломится! И вечно эта Жанна вмешиваетсяЕ
    - Юлия!
    - Ладно, молчу. Я всегда должна молчать, когда дело касается Жанны. Скоро в этом доме житья от мачех не станетЕ
    - Юлианна! - Голос папы стал по-настоящему строг. - Ты твердо намерена испортить свои именины?
    - Могу же я погоревать? Мне предстоит целый учебный год быть в разлуке с тобой и с моей самой любимой сестрой!
    - Сестра у тебя единственная - она никак не может быть "самой любимой сестрой", а со мной ты все равно будешь в разлуке до самого Нового года: я все это время буду разъезжать по свету, налаживать новые заграничные контакты. Ну, а на зимние каникулы, я думаю, мы все соберемся здесь, дома.
    - До каникул еще доучиться надо! Пап, ну возьми меня с собой, когда повезешь Аннушку в Псков, а? Я стану по дороге с Аннушкой английским языком заниматься.
    - Она и без тебя прекрасно занимается английским. Акопчик говорит, что она за это лето здорово продвинулась.- Я только с бабушкой познакомлюсь и сразу назад, папочка!
    - Юлька, не расстраивай меня и себя, вопрос уже решен.
    - Ну па-ап!
    - Я сказал: нет! Всё, Юлианны, всё! Отправляйтесь на свой пикник, а мне еще надо до вечера успеть поработать.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»