«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 25%

    Аннушка поглядела на леди Бадб и мисс Морген: они о чем-то тихо говорили между собой и к ее разговору с отцом не прислушивались: из этого она поняла, что русского языка они не знают. Прислушивалась Жанна, хотя и делала вид, что с любопытством разглядывает корешки книг в шкафу.
    - Я пока видела только директора и учительницу по медицине. Они очень добрые и веселые, а еще они обе просто замечательные красавицы.
    - Красивее нашей Жанны?
    - Конечно, - ответила Аннушка. - В сто раз!
    - Не жалеешь, что поехала учиться в Ирландию?
    - Не жалею. Папочка, а как там бабушка?
    - Бабушка бодра как всегда. Ты бы видела, как она обрадовалась Аннушке! Она от нее три дня глаз не отводила.
    - А потом?
    - Что потом?
    - Потом бабушка отвела от сестры глаза? - в разговоре с папой Аннушка не могла назвать Юльку своим именем - не хотела врать. Да и Жанна, похоже, все-таки подслушивала - уж очень напряженная у нее была спина.
    - Потом я уехал обратно в Питер, так что не знаю.
    - Я рада за них, - вздохнув, сказала Аннушка и поспешила закончить разговор. - Папа, я напишу тебе потом большое письмо, про все напишу подробно, ладно? А ты мне ответишь, хорошо?
    - Конечно, отвечу. А если я в это время буду за границей, мне твое письмо Жанна перешлет по факсу. Ну, целую тебя, котенок мой.
    Аннушка положила трубку и отошла к окну.
    - Вы хотите еще побыть с Сироной? - спросила леди Бадб Жанну, когда та закончила разговор с Мишиным и повесила трубку.
    - Конечно! - сказала Жанна. - Ты ведь отвезешь меня в Дублин, Сирона?
    - С радостью, если позволит леди Бадб. - И мисс Морген вопросительно глянула на директрису.
    - Поезжайте, милые, и повеселитесь там хорошенько. Я сама отведу Юлианну в ее комнату. Ах да, чуть не забыла! Мы не позволяем нашим ученицам носить драгоценности, привезенные из дома: девочки резвятся, могут потерять свои украшения, а потом родители будут недовольны. Есть у тебя золотые или серебряные вещи, Юлианна, или драгоценные камни?
    - Нет, у меня ничего такого нет.
    - А что это за цепочка у тебя на шее?
    - Ой, простите! Это мой крестик - я и забыла про него. Разве я должна его снять?
    - Конечно.
    - Он не золотой, он серебряный.
    - Тем более. Сними его и отдай мисс Кребс.
    Аннушка прижала руку к груди.
    - Ну, в чем дело? - нетерпеливо спросила Жанна.
    Леди Бадб смотрела на Аннушку пристально и выжидающе. Аннушка медленно сняла цепочку с крестиком. Она подумала: хорошо, что Жанны не было на Юлькином дне Ангела, а то бы она могла сейчас заметить, что это другой крестик, не тот, что папа подарил Юле. А еще она подумала, что скажет бабушка, когда узнает, что она по первому требованию безропотно сняла и отдала свой крестик? "Ну, он ведь не крестильный, - успокоила она себя, - мой крестильный крестик остался в Пскове".
    Леди Бадб достала из ящика стола картонную коробочку величиной со спичечный коробок, раскрыла ее и протянула Аннушке.
    - Положи сюда свой талисман своей рукой, Юлианна. Заберите это, пожалуйста, мисс Кребс.
    - Да-да, конечно, - сказала Жанна. - Не волнуйся, Юлианна, я отдам это твоему папе.
    - Ну вот, теперь все в порядке, - сказала леди Бадб.
    - Давай прощаться, Юлианна, - сказала Жанна и, подойдя к Аннушке, быстро клюнула ее в щеку. Как только она отвернулась, Аннушка тут же стерла со щеки ее поцелуй.
    Мисс Морген и Жанна покинули кабинет, а леди Бадб подвела Аннушку к небольшой двери, почти незаметной на деревянной панели.
    - Мы поднимемся на лифте, - сказала она, нажав на деревянный завиток. - Между верхними этажами у нас нет лестниц, только лифты.
    Дверь отъехала в сторону, и перед ними оказалась кабина с зеркалом в золоченой раме и бархатной скамеечкой. Леди Бадб села на нее, нажала кнопку на доске, дверь закрылась, и лифт со скрипом тронулся. Аннушка осталась стоять. Лифт двигался очень медленно, кабинка на ходу заметно раскачивалась и остановилась только через несколько минут. Они вышли из лифта и оказались в большом, но очень уютном помещении: это был длинный зал с низким потолком, с коврами на полу и гобеленами на стенах. Длинные стены в этом зале были изогнуты двумя плавными дугами, одна чуть короче другой. Окон в зале не было, а вместо них по обеим стенам шли ряды больших зеркал в широких резных рамах. В торцевых стенах Аннушка увидела большие камины из дикого камня: в одном камине горело целое бревно, а в другом догорала горка углей. Верхний свет был выключен, но по всему залу, словно грибы после дождя, стояли группками и порознь лампы на ножках: низенькие и высокие, с круглыми стеклянными абажурами разных цветов. Больше всего было оранжевых и желтых, и лампы выглядели, как грибы-лисички. Лампы отражались в зеркалах, и света в зале хватало.
    - Это общая гостиная наших келпинок, - сказала директриса.
    В зале было не меньше сотни девочек разного возраста. Аннушка догадалась, что это ученицы школы Келпи. Некоторые келпинки сидели за столиками и разговаривали, целая компания лежала на тигриной шкуре перед камином, а одна ученица сидела с ногами в кресле и держала перед собой книгу: из-под книги торчали две голые ноги с красными ногтями, а над книгой мерно двигался справа налево зеленый хохолок. За одним из столов несколько девочек играли в карты, но когда в зал вошла леди Бадб, они даже не попытались их спрятать. В общем, обстановка в зале была самая непринужденная.
    При виде леди Бадб некоторые девочки вскочили на ноги, другие остались на своих местах и только подняли головы.
    - Добрый вечер, леди Бадб! Посидите с нами!
    - А вы зачем вскочили, зайчата? Сидите, отдыхайте. Я вам привела новую подружку. Это Юлианна Мишина из России, из города Санкт-Петербурга. За ужином вы с ней познакомитесь поближе, а сейчас я веду Юлианну в ее комнату. Никто из вас не знает, где сейчас Дара О'Тара?
    Девочки переглянулись, зашушукались, кто-то громко хихикнул. Наконец одна белобрысенькая пропищала:
    - Леди Бадб, а Дара отправилась в оранжерею воровать персики! Мы ее отговаривали, но она нас не послушалась.
    - Ах, какая же у нас Дара озорница, - покачала головой леди Бадб, но Аннушка поняла, что директриса на эту Дару ни капельки не сердится. Леди Бадб провела Аннушку через всю гостиную, открыла дверь между двух зеркал, и они оказались в коридоре, который шел снаружи вокруг всей гостиной. По коридору шли двери, и какие двери!
    - Здесь находятся комнаты наших воспитанниц, в каждой живут по две ученицы. Новеньких мы селим к старшим келпинкам, чтобы старшекурсницы их опекали. Комнат много, но перепутать их невозможно, потому что девочки вытворяют с ними все что хотят: они таким образом проявляют свою индивидуальность. Вот здесь, например, живет девочка из Индии, она тоже прибыла сегодня.
    Перед белой дверью комнаты индийской девочки находилась сплошная золотая решетка, впрочем, очень красивая, а возле нее стояло чучело или скульптура сидящего леопарда. Но когда они поравнялись с дверью, леопард вдруг повернул к ним голову и широко зевнул, показывая пасть с ослепительными клыками.
    - ОнЕ не может напасть на нас?
    - Не может, он на цепи.
    На всякий случай Аннушка далеко обошла леопарда, держась поближе к леди Бадб. Зверь молча проводил их зелеными глазами, а потом улегся под дверью.
    Некоторые из дверей были вполне обыкновенные, только залепленные постерами актеров и певцов. Но были тут и арки, задрапированные дорогими тканями, были узкие стрельчатые проходы, были двери как в старинных замках и двери как в звездолете, а одна зеленая дверь была и вовсе круглая - хоббичья, очень уютная на вид. Аннушке она больше всех понравилась. И вот надо же было такому случиться, что именно к ней и направилась леди Бадб.
    - Вот здесь ваша с Дарой О'Тара комната. Я вижу, твои вещи уже принесли.
    Действительно, возле дверей стояли чемодан и сумка Аннушки. Леди Бадб что-то прошептала, и круглая дверь гостеприимно распахнулась. Они внесли в нее Аннушкины вещи. Комната была большая, но с низким, косо уходящим к противоположной стене дощатым потолком. В этой стене было круглое окно с частым переплетом в виде паутины: стекла шли по кругу, в центре совсем мелкие, а по краям крупнее, некоторые из стекол были цветные, и от них на каменные плиты пола падали разноцветные блики. Слева от окошка стоял низкий и очень длинный стол, и чего-чего только на нем не было! Книжки, мягкие игрушки, тарелки с остатками засохшей еды, ваза с наполовину увядшим букетом, ручки и карандаши, какая-то одеждаЕ Не было только порядка. Возле стола стояли два низеньких стула на кривых звериных ножках, спинки у них были в форме кошачьих голов с торчащими ушами, а обиты забавные эти стульчики были коричневым бархатом.
    Возле правой стены был камин, сложенный из красных кирпичей, скорее даже не камин, а пристенный очаг, а перед ним на полу лежала шкура бурого медведя с лапами и головой, с маленькими стеклянными глазками. Возле левой стены стояли два старинных резных шкафа, огромных, под самый потолок, со множеством больших и маленьких дверец, а между ними была втиснута трехэтажная деревянная кровать: на нижней была свалена одежда, на втором этаже была аккуратно застеленная постель, а с верхней свешивался край стеганого одеяла из шелковых лоскутков; все три постели имели каждая свой полог - красный, зеленый и желтый. "Светофор какой-то, а не кровать", - подумала Аннушка.
    Леди Бадб отворила дверцу в шкафу слева от кровати, и оттуда выглянул кролик. Леди Бадб слегка стукнула кролика по носу и затворила дверцу.
    - Я полагаю, это шкаф твоей соседки. Посмотрим, что в другом.
    За дверцами другого шкафа ничего не было, кроме пустых полок и отделения с вешалками для одежды.
    - Ты можешь занять этот шкаф.
    - Спасибо.
    - В общем, распаковывайся и располагайся, я не буду тебе мешать. Если Дара не вернется до ужина, тебя отведет в столовую кто-нибудь из воспитанниц. За ужином увидимся. Не скучай, Юлианна!
    - Я постараюсь, леди Бадб.
    Директриса улыбнулась и скрылась за дверью.
    Аннушка подошла к приоткрытому круглому окну, распахнула его и осторожно высунулась наружу, но почти ничего не увидела: как раз напротив окна стоял огромный раскидистый каштан, весь в цвету. Странно, ведь уже почти осень, а этот каштан цвететЕ
    За спиной раздалось какое-то глухое сипение. Аннушка испуганно оглянулась, но сразу же успокоилась: звук шел из больших деревянных резных часов, висевших на стене возле очага. Стрелки показывали семь часов. На часах открылась дверца, и оттуда выскочила кукушка размером с настоящую. Кукушка прокуковала семь раз, а потом вдруг взлетела на крышу часового домика и принялась охорашиваться, поглядывая на Аннушку то одним, то другим любопытным глазом. Аннушка стояла и смотрела на нее до тех пор, пока кукушка не нырнула обратно в свой домик.
    Аннушка почувствовала, что проголодалась: когда в самолете ей принесли завтрак, она ничего не могла съесть, кроме одного кекса, а с тех пор прошел уже почти целый день. Правда, она выпила два стакана сока леди Бадб, но его бодрящее действие уже кончилось. Развешивая и раскладывая свои вещи в шкафу, она стала проверять карманы - не завалялась ли в каком-нибудь шоколадка или хотя бы конфетка? Она даже оглядела тарелки на столе, но не обнаружила на них ничего аппетитного.
    В комнате стало прохладно. Только тут Аннушка обратила внимание, что не только пол, но и стены в комнате каменные - от них и шел холод. Пришлось открыть чемодан, вытащить и надеть свитер.
    Свет за окном стал розовым. Сам собой вдруг вспыхнул огонь в закопченном зеве очага. Аннушка подошла к окну и закрыла его, потом села на медвежью шкуру, поближе к огню и стала ждать, когда за ней придут. Время шло, кукушка прокуковала еще один раз в половине восьмого, а за ней все не шлиЕ Она вспомнила про бабушку и опять принялась плакать. От слез и усталости она сама не заметила, как уснула, положив свою голову на огромную медвежью.
    Проснулась Аннушка от стука в окно. Она поглядела в его сторону и ужаснулась: страшная черная рука с неимоверно длинными узловатыми пальцами настойчиво скребла и колотила по стеклу. Ей почему-то сразу вспомнилось мертвое дерево на вершине холма с двумя руками-сучьями.
    - Ошкрой окно! Вшушши меня! - приглушенно прозвучал за окном глухой и мрачный голос. - Шейшаш же ошкрой окно!
    Сразу начинать кричать и звать на помощь или сначала подойти к окну и взглянуть? - в страхе размышляла Аннушка. Вдруг она завизжит, позовет на помощь, а девочки прибегут и станут над ней смеяться? Нет уж, лучше сначала все выяснить самой. Она глубоко вздохнула, сосчитала до трех и подошла к окну на резиновых от страха ногах.
    За окном, держась одной рукой за плющ, висела девчонка. В другой руке у нее была ветка, которой она колотила по стеклу: эту сухую ветку Аннушка и приняла за костлявую черную руку. Во рту девчонка держала веревку - она-то и мешала ей говорить.
    - Сейчас, сейчас я открою! - крикнула Аннушка.
    Пока она возилась с запором, девчонка бросила свою ветку, выхватила изо рта веревку и начала с такой скоростью и с такой злостью браниться по-английски, что Аннушка почти ничего не поняла, а потому и не обиделась. "Это и есть Дара О'Тара", - догадалась она.
    - Давай руку! - сказала Аннушка.
    - Держи лучше веревку и тяни понемногу. Да не дергай ты так - на том конце персики!
    Дара мигом забралась в комнату и стала помогать Аннушке тянуть веревку: через несколько секунд они вытянули наверх довольно большую корзину, наполненную отборными персиками.
    - Ставь корзинку на пол и закрывай скорей окно, я совсем замерзла из-за тебя! Кто тебя просил его закрывать?
    - В комнате стало холодно.
    - Вздор! Как только в комнате становится холодно, в очаге сам собой загорается огонь.
    - Он и загорелся. Но я хотела поберечь тепло, не отапливать сад.
    - Еще один вздор: сад тоже обогревается. Мы тут, видишь ли, на отоплении не экономим. - Дара плюхнулась на медвежью шкуру перед очагом и хлопнула по ней. - Садись.
    На вид Дара была года на два-три старше Аннушки, она была крепкого сложения, жутко рыжая и усыпанная веснушками до самых пяток: Аннушке еще никогда не приходилось видеть, чтобы у человека ноги и руки были настолько покрыты веснушками, что казались загорелыми. Но вблизи было видно, что на свободных от веснушек местах кожа у Дары, как раз наоборот, ослепительно белая.
    Дара тоже с минуту оценивающе разглядывала Аннушку, а потом приказала:
    - Рассказывай!
    - Что рассказывать?
    - Кто ты и зачем забралась в Норку?
    - Куда?
    - Сюда, балда! Это моя комната так называется - Норка. Ну, откуда ты взялась?
    - Меня привела сюда леди Бадб и сказала, что я буду жить в этой комнате.
    - А меня, значит, спросить не догадались? - Она еще раз оглядела Аннушку. - Ладно, я согласна, чтобы ты жила здесь. Могли подсунуть что-нибудь и похуже. Ты откуда приехала?
    - Из России. А ты?
    - Я ирландка, настоящая айриш, так что ты у меня во всех смыслах в гостях. Понятно тебе?
    Аннушка кивнула - чего ж тут не понять?
    - Как тебя зовут?
    - Юлианна Мишина. А тебя Дара О'Тара, мне уже сказали.
    - Понятно. Акцент у тебя какой-тоЕ непонятный! - Она покрутила головой. - Ты хоть все понимаешь, что я говорю?
    - Конечно. Я давно учу английский, у меня только разговорной практики не было.
    - Теперь будет, - успокоила ее Дара.
    Аннушка не знала и знать не могла, что Ангел Иоанн все ночи после их заговора на острове Пятачок, стоя над ее изголовьем, читал ей вслух "Хроники Нарнии" на английском языке: вот почему она понимала почти все, начиная с объявлений в самолетах и в аэропортах и кончая разговорами с мисс Морген, леди Бадб и Дарой.
    Дара была в общем-то девочка как девочка, только одета была странно: на ней были шорты и топик, оставлявшие голым веснушчатый живот, а на ногах были косматые зимние сапоги.
    - Как называется город, из которого ты приехала, Юлианна?
    - Санкт-Петербург.
    - Дурацкое название.
    - Почему же дурацкое? - удивилась Аннушка.
    - Слишком длинное, его трудно засунуть в лимерик.
    - Куда засунуть?
    - В лимерик. Это такие ирландские стишки-дразнилки.
    - А зачем Санкт-Петербург засовывать в дразнилки?
    - Глупая! Чтобы все их запомнили и потом тебя дразнили.
    - А зачем тебе нужно, чтобы меня дразнили, Дара?- Затем, что все равно будут. У нас все всех дразнят. Для тебя же лучше, если лимерик про тебя напишу я сама - тогда другие поленятся сочинять. Так что давай какие-нибудь названия покороче.
    - А без названий никак нельзя?
    - Можно, конечно, но это будет неправильный лимерик. В лимерике, написанном по всем правилам, в первой строчке обязательно должно указываться место жительства героя.
    Аннушка задумалась: сказать Даре, что вообще-то она из Пскова, или не говорить? Решила пока оставить Петербург.
    - Ладно. У этого города много всяких названий: Питер, бывший Ленинград, град святого ПетраЕ
    - Святые у нас тут не в моде, Ленинград слишком длинно, а вот Питер подойдет. Теперь не мешай, я буду сочинять.
    Дара задумалась ненадолго, а потом выпалила:
    В Норку к Даре девица из Питера заявилась и ноги не вытерла.
    Почему не сидится этой русской девице на просторах любимого Питера?
    - Кажется, я вытирала ногиЕ Тебя же не было в комнате, когда я пришла; почему ты думаешь, что я их не вытерла?
    - Ой, тупица какая! Твои ноги нужны для рифмы, это поэтическая вольность!
    - Так ты не хочешь, чтобы я здесь жила?
    - С чего ты взяла? - вытаращила глаза Дара.
    - Я так поняла из твоего стишка.
    - Юлианна! Ты что, вообще шуток не понимаешь или это у тебя с дороги?
    - Нет, но я подумалаЕ
    - Думать здесь буду в основном я, а ты только слушай меня и не пропадешь. И жилище наше больше комнатой не зови. Запомни, это Норка! Понятно?
    Аннушка пожала плечами. И вдруг непонятным образом она мгновенно оказалась опрокинутой на шкуру носом в медвежий мех, а Дара - верхом на ней.
    - Отвечай четко и внятно, - приказала Дара, хмуря широкие рыжие брови и сверкая зелеными глазами. - Понятно тебе, как называется мое жилище?
    - Да понятно, понятно, - засмеялась Аннушка и чихнула. - Норка. Как у хоббитов. Только отпусти меня, пожалуйста, мне медвежья шкура в нос лезет. И мне очень нравится твоя Норка, Дара, честное слово!
    - Наша Норка, - поправила ее Дара. - А как ты относишься к хоббитам?
    - Они мне тоже нравятся. Я читала "Властелина колец" и кино смотрела. Разве хоббиты могут не нравиться?
    - Тогда порядок, - Дара оставила Аннушку и побежала к своему шкафу. - Отныне мы обе - хоббиты, а вообще нас теперь трое!
    Аннушка хотела спросить, кто у них третий, но не успела.- Я тебе дам мои старые хоббичьи сапоги, - продолжала Дара. - И учти: тем, кто живет в одной комнате, разрешается дружить, чтобы они друг друга не съели.
    - Как это - не съели?
    - Фигурально. Чтобы не затравили друг дружку насмерть, а то в Келпи никого не останется.
    - Неужели все келпинки такие злые?
    - Эй, ты в духовную школу поступила или куда?
    - Разве Келпи духовная школа?
    - Конечно! Нас тут учат общаться с духами, значит, это духовная школа.
    - Я думаю, "духовное" означает совсем не этоЕ
    - Опять?
    - Что "опять"?
    - Опять думать вздумала? - Дара обвиняюще уставила на Аннушку не очень чистый указательный палец. - Учти, я ничего не буду тебе рассказывать, если ты будешь над каждым моим словом размышлять.
    - Хорошо, хорошо, я не буду сейчас размышлять, я потом все обдумаю. Рассказывай!
    - Девчонки у нас злющие, всегда помни об этом. И заруби себе на носу: без настоящей злости колдовству не обучишься.
    - Колдовству? Но я в общем-тоЕ - Аннушка хотела сказать, что никакому колдовству она не хочет учиться, но вместо этого спросила: - Дара, а ты тоже злая?
    - Конечно, иначе тут не выжить. А дома, когда я жила с моими тремя тетками, я еще злее была.
    - А почему ты жила с тетками, а не с родителями?
    - Потому что мои родители развелись, как только меня родили. Вот они меня и подкинули на воспитание папочкиным сестрам, старым девам и старым ведьмам. Они с утра до вечера ссорились и грызлись между собой. Когда-то с ними жила еще одна сестра, младшая, но она от них сбежала. И я еле-еле дождалась, когда можно будет поступить в Келпи.
    - А твои родители? Они не хотят забрать тебя обратно?
    - У них обоих давным-давно другие семьи и другие дети, они и думать забыли, что когда-то у них был общий ребенок. Вот выучусь как следует колдовать и тогда, может быть, захочу с ними встретиться!
    - А бывает на свете полезное колдовство, Дара? Белая магия - она, кажется, добрая?
    - Запомни, Юлианна, колдовство должно быть полезным и добрым только для того, кто колдует! - важно ответила Дара. - Ну и клиенту, иногда. А всякие эти раскраски - белая, черная, голубая, зеленая магия - это все только маскировка для обыкновенных людей, для быдлов непродвинутых.
    - Что ты говоришь, Дара? Разве можно называть обыкновенных людей быдлом? - возмутилась Аннушка.
    - Мы называем быдлами людей, лишенных магии. Среди непросвещенных попадаются умные люди, но они все равно быдлы, то есть, ничего не смыслят в магии и колдовстве.
    - Я знаю много хороших людей, которые и слышать не хотят ни о каком колдовстве. Моя бабушка, например.
    - А она у тебя просвещенная?
    - Моя бабушка бывшая учительница.
    - Я не об образовании, а о духовности.
    - Бабушка высокодуховный человек, она много лет была старостой в нашей церкви.
    - В христианской церкви? -Да.
    - Христиане - самые заклятые враги колдовства, это из-за них магия веками была в загоне. А насчет духовности запомни: духовность - это общение с духами!
    - С какими духами? Духи разные бывают - добрые и злые, Ангелы и демоны.
    - Ну кто там их различает! Нужно научиться использовать любых духов.
    - А моя бабушка говорит, что нужно уметь различать духов и всячески избегать темных сил.
    - Твоя бабушка из быдлов, и в духовных вопросах она не разбирается.
    - Очень даже разбирается! - нахмурилась Аннушка.
    - Ты со мной спорить хочешь? - Дара зло прищурила зеленые глаза и уставилась на нее.
    Аннушка вдруг почувствовала колотье в висках и такую внезапно навалившуюся усталость, что даже мысль о том, чтобы что-то доказывать Даре, спорить с нею, вызвала у нее тошноту. Впрочем, это могло быть и от голода.
    - Слушай, а когда у вас ужин? - спросила она, потирая виски. - Леди Бадб сказала, что девочки придут за мной и отведут ужинать.
    - Леди Бадб так сказала? Вот шутница! - Злость у Дары уже прошла, и зеленые ее глаза перестали светиться. - Ужин, между прочим, давно прошел. Э, ты чего скисла? Ты голодная, что ли?
    - Да. Я весь день почти ничего не ела.
    Дара вскочила на ноги и подошла к своему шкафу.
    - И что бы ты без меня делала в Келпи, Юлианна? - спросила она, распахивая дверцы. И сама себе ответила: - Пропала бы без меня бедная русская девочка! Но я тебя спасу от голодной смерти: у настоящего хоббита в норке всегда должны быть запасы продовольствия. Иди сюда и принимай!
    Дара извлекала из глубин шкафа и передавала Аннушке чипсы, шоколадные батончики, банки с кока-колой, какие-то печенюшки в прозрачных упаковках.
    - Хватит нам на ужин?
    - Хватит, конечно, хватит! Остановись, Дара!
    - Есть еще персики, хотя вообще-то я их для Бильбо украла.
    - Бильбо - это твой кролик? - догадалась Аннушка.
    - Ну да.
    Дара вытащила Бильбо за уши из шкафа и пустила бегать по комнате. Она взяла из корзинки персик и покатила его по полу: Бильбо бросился за персиком, как котенок за клубком, и стал гонять его по комнате.
    - Я его тренирую, чтобы он научился бегать быстрее Келпи, - пояснила Дара.
    Они разложили припасы прямо на шкуре перед очагом и принялись за еду. За ужином Дара принялась снова просвещать Аннушку насчет порядков в Келпи, но та скоро наелась и начала клевать носом. Бильбо, наигравшись персиком, обгрыз его до косточки и тоже прилег рядом с Аннушкой, уткнувшись ей в живот.
    - Смотри-ка, и Бильбо тебя признал, - удовлетворенно сказала Дара. - Э, да ты совсем спишь, Юлианна!
    - Я устала. У меня сегодня был такой длин-ный-длинный-длин-н-н-ный деньЕ
    - Лезь на кровать и спи. Твоя постель в середине, моя - наверху. Ты ночью не храпишь?
    - Нет.
    - Откуда ты знаешь?
    - Дома я спала с сестрой, она бы мне об этом сказала.
    - А! Ну тогда ладно.
    - А где можно принять душ и зубы почистить?
    - В конце коридора туалет и душевая. Тут у нас только у самых богатых келпинок свой туалет и душ. Тебя проводить?
    - Да, если можно. Одна я пока стесняюсь и боюсь.
    - И правильно делаешь. Если девчонки не позвали тебя на ужин, это вовсе не значит, что они совсем о тебе забыли. У нас тут принято шутить над новичками, и шутки эти бывают злобненькие!
    Умывание прошло без приключений, и, вернувшись в Норку, девочки тотчас забрались на свои кровати, и каждая задвинула свой полог. Дара попыталась еще поболтать перед сном, но Аннушка уснула почти сразу же.
    "Что-то я еще забыла сделать перед сном?" - пыталась она вспомнить, засыпая, но так и не вспомнила.
    Ангел Иоанн, сидя одиноко на холме, все ждал и ждал, когда же Аннушка начнет молиться и призовет его в молитве, но так и не дождался. "Ничего, - подумал он, - сегодня был такой длинный день, и столько было у Аннушки горяЕ Хотя в горе-то и молиться жалобно! Но завтра она обязательно утром помолится".
    Бильбо залез в корзинку с персиками, еще немного погрыз, а потом прямо на персиках уснул. В Норке наступила тишина.
    Глава 4
    Утром Аннушка проснулась и сначала не поняла, где она находится. Она подняла голову и огляделась. Из круглого окошка прямо на середину комнаты падал большой, круглый и разноцветный солнечный зайчик, а в нем на задних лапах сидел коричневый кролик, держа в передних лапах румяный персик. Аннушка вспомнила: это Келпи, она в Норке Дары, а кролика зовут Бильбо. Она улыбнулась и сладко потянулась. Но тут же вспомнила и другое: "Бабушка больна!", - и радость ее сразу потухла.
    Она отодвинула полог, высунулась из постели, поглядела вверх - и сразу же получила подушкой по голове! Да не так, как они дрались с Юлькой - почти безболезненно и уж во всяком случае безобидно, а наотмашь, со всей силы, так что она чуть с кровати не свалилась.
    - Ой, Дара! За что?
    - А ни за что. Это я с тобой здороваюсь.
    - Ничего себе "Доброе утро"!
    - Привыкай. Мы тут в Келпи телячьих нежностей не разводим. Быстро одевайся и побежали на завтрак! - скомандовала Дара и спрыгнула сверху прямо на пол. На ногах у нее уже были хоббичьи сапоги: то ли она спала прямо в них, то ли обулась прямо на кровати.
    - Здорово прыгаешь! - восхитилась Аннушка.
    - Я подстраховалась, - объяснила Дара. - Прежде чем спрыгнуть, прочла короткий антитравматический заговор.
    - Научишь?
    - Нет, конечно!
    - Почему? - удивилась Аннушка.
    - Юлианна, запомни: никогда и никого не учи тому, что знаешь сама! От этого твоя сила будет уменьшаться.
    - Какая сила? - не поняла Аннушка.
    - Магическая.
    - Да нет у меня никакой магической силы, Дара! Что за глупости?
    - Пока у тебя есть только задатки, иначе бы тебя сюда не приняли. Но в Келпи для того и поступают, чтобы эти задатки развивать. Кто за тебя поручился?
    - Не понимаюЕ
    - Кто тебя в Келпи устроил?
    - Моя мачеха.
    - Она у тебя ведьма?
    - Что-то такое в ней есть. Но сама она называет себя экстрасенсом.
    - Маскировочка, - понимающе кивнула Дара. - Экстрасенсы, целители, прорицатели, профессора оккультных наук - все это просто ведьмы и колдуны, и в сиде мы их так и зовем. Нам тут притворяться незачем.
    - А что значит "в сиде"?
    - В сиде значит внутри холма. Такой полый холм, как наш, в котором живут маги и волшебные обитатели, называется "сидом". Все магло знает нашу школу как сид Келпи.
    - Магло?
    - Да. Человечество делится на два рода - магло и быдло. Про быдло мы с тобой вчера говорили, а магло - это лучшая, передовая часть человечества, владеющая магией. Вам это все объяснит миссис Балор на уроках людоведения.
    - А как понять "внутри холма"?
    - Вот глупая! Тебя сюда на машине привезли?
    - На машине.
    - А машина куда въехала?
    - В гаражЕ
    - А гараж где находится?
    - Верно, в холмеЕ Я думала, что школа находится за холмом, что мы его насквозь проехали.
    - Ничего подобного - все внутри!
    - Да нет, ты меня разыгрываешь! А как же сад?
    - И сад внутри сида.
    - А солнце?
    - Оно светит сквозь стеклянную Башню фоморов. Она так устроена, что над нашим садом солнце всегда стоит в зените.
    - А небо?
    - Небо мы тоже видим сквозь стекло.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»