Часть 1 из 13 - Окулов Максим. По лезвию ножа, Или в погоне за истиной

Прочитано: 0%

Книга публикуется с личного разрешения автора и официального разрешения издательства "Лепта".
При любом не коммерческом использовании этой книги ссылка на сайты http://www.lepta-kniga.ru и http://karizha.ru обязательны. Для коммерческого использования обратитесь к издателю по приведенной выше ссылке.

Купить эту книгу Вы можете в интернет магазине "Остров книг". Ссылка: http://www.ostrovknig.ru

МАКСИМ ОКУЛОВ

По лезвию ножа, или в погоне за истиной

Часть I

Воспоминания

- Напрасная трата денег, -
друзья говорили, -
Студентик, купил бы уж лучше себе
костюм выходной. -
Но сколько за все эти годы костюмов
они износили,
Воспоминаниям нету износа.
Они и доныне со мной.

лГоды, годыЕ Встречи и разлуки»

Кто придумал выражение лдоброе утро»? Большинство моих знакомых придерживаются мнения, что утро добрым не бывает. Я его всецело разнделяю. Но сегодня утро особое - в смысле, особенно гадкое. Гадкое настолько, что этот день - 26 января 1998 года - следовало бы запомнить, обозвав как-нибудь по-модному, например, лчерный понедельник». Сознание тяжко плавало в каком-то густом темном мареве, изредка выныривая наружу и тут же погружаясь обратно под действием острой головной боли. Все тело было ватным, голова - чугунной, а рашпилеообразный язык инородным телом вонрочался во рту. Фраза ллучше ужасный конец, чем ужас без конца» в таких случаях весьма актуальна - хочется закрыть глаза и тихо умереть. Собственно, в первые мгновения пробуждения я не сразу вспомнил, что я Денис Заречин, менеджер небольшой фирмы, специализирующейся на рекламе в печатных СМИ...
Да, это было банальное глубочайшее похмелье. С кем не бывает в 27 лет, когда ты молод, не обременен семьей, а состояние здоровья позволяет надеяться, что жить ты будешь вечно?.. Однако последовавшие затем воспоминания о вчерашнем вечере приглушили физические мучения. Резко вскочив с постели, я остановился как вкопанный.
- Где я? - прошептали пересохшие губы. Я лежал на раскладушке в совершенно незнакомой мне кухне. Все было достаточно чистенькое, но очень убогое. С деньгами у хозяина этого жилища было явно негусто...
О, Господи! Спотыкаясь об углы, я добрался до ванной и, встав перед зеркалом, стал разглядывать сбитые костяшки на руках и выразительные синяки на лице.
- Неужели это все было на самом деле? ЛенаЕ Аленка! Федор! Как же это могло произойти?! Да, все это было на самом деле, а не приснилось мне в кошмарном сне. Вот только что было наяву, а что - во сне? - усилием воли я отогнал рвущиеся в сознание воспоминания. Надо бы для начала понять, где я и кто рядом со мной.
- Эй! Есть кто живой? - робко позвал я, выйдя из ванной, совмещенной с туалетом. В ответ тишинаЕ Поскольку спал я в брюках и рубашке (кто-то занботливо снял с меня пиджак и ботинки), то мог продолжить исследования жилища, не боясь быть занстигнутым неглиже. Справа была дверь на кухню, где я и спал между кухонным столом и газовой плитой, а слева виднелась крошечная прихожая, из которой одна дверь вела на лестничную клетку, а вторая, очевидно, - в единственную в квартире комнату. Я тихо постучал в дверь - тишина. Комната оказалась пустой. Ее обстановка по своей убогости ничем не отличалась от кухни: протертый раснкланндывающийся двуспальный диван, обшарпанная лстеннка», допотопный цветной лРубин», стоящий на двух табуретках, письменный стол со стулом - и все. По пути в кухню я зачем-то подергал входную дверь - она была заперта. На кухонном столе лежала записка:
лДоброе утро. Хотя сомневаюсь, что оно будет для Вас добрым. Можете позавтракать всем, что найдете в холодильнике. Чайник на плите, чай на полке, приборы в тумбочке, хлеб на холодильнике. Я вернусь вечером. Надеюсь, Вас к тому времени уже не будет. Входную дверь достаточно просто захлопнуть. Катя».
Да-даЕ Я что-то такое припоминал. Сначала меня побили охранники в ночном клубе, а потом домонгались на улице менты. Она появилась неизвестно откуда, такая маленькая серая мышка: светлая челка, какое-то серенькое пальтишкоЕ кажетсяЕ Ой, ни фига не помню! Ну да, она меня и отбила у ментов, потом мы куда-то ехали на извозчике, меня тошнило, кажется, я пытался к ней приставатьЕ Ох, ну и свинья! Надо убиннраться отсюда поскорее, вдруг девушка вернется, как я ей в глаза посмотрю? Но сначала душ!
Подрагивающие руки открыли кран, и изнмученное тело погрузилось под прохладные вондяные струи. Мысли унеслись в недавнее прошлоеЕ

Все началось с телефонного звонка в новогоднюю ночь. Как назло, очередная подруга Ирочка незадолго до празднования Нового года, который планировалось отметить в туристическом центре Суздаля в уютном домике, расположенном в действующем женском монастыре, устроила мне скандал, заявив, что уходит к тому, кто лпо-настоящему любит и, не задумываясь, предлагает руку и сердце». Скажите, а я виноват, что перед тем как предложить руку и сердце, тщательно задумываюсь? Неужели лучше сначала лне задумываясь» жениться, а потом начать выяснять отношения - вплоть до развода? Может, это паталогия? Так или иначе, но до сих пор в свои 27 лет я не женат и не имею никаких перспектив на этот счет, а подружка Ирочка исчезла в неизвестном направлении. Именно по этой причине я встречал Новый год в офисе своего рекламного агентства в компании той части коллектива, которая живет одной лишь работой, предпочитая любимое рабочее место уюту домашнего очага. Ровно в 0.10, после традиционного бокала шампанского и поздравлений, наша секретарша Ленуся позвала меня к телефону.
- Дэнис? Привет! Узнал? Это Федот! С Новым годом тебя!
- Федот? Федор! Вот не ожидал! Привет! С Новым годом! - ошарашено пробормотал я. - Ты как меня нашел?
- Слухами земля полнится, - раздался в ответ веселый голос Федора. - Ты слышал, небось, что я сейчас большим человеком стал, панимаш, так шта для нас сейчас никаких секретов нет, - просипела трубка голосом Ельцина. - Я по какому поводу звоню. Ты не забыл, в каком году университет окончил? Вроде как пять лет назад. Так хочется всех наших увидеть! Я тут предпринял некоторые шаги, почти всех разыскал, выступаю спонсором, благо не привыкать, - зашлась трубка веселым смехом. - Намечается встреча группы 25 яннваря - прямо в студенческий праздник. Приходи, будем ждать в Национале, зал Суздаль. Придешь?
- Приду, - сдавленно произнес я. Почему-то сразу в памяти возникла Ирочка и наши планы встречи Нового года в суздальском монастыре. Просто наваждение. - Федор, а кто из наших-то будет?
- Да почти все, приходи. ПокаЕ - в трубке раздались гудки отбоя.
Вот так всегда. В этом он весь. Федот. ФедорЕ
За стеной в комнате для переговоров веселились сослуживцы, а я сидел на кухне большой квартиры, в прошлом - коммуналки, расселенной и выведенной из жилого фонда для того, чтобы приютить полтора десятка сотрудников небольшого рекламного агентства лРадомир». Эта работа была подарком судьбы. По окончании в 1993 году Физфака МГУ в аспирантуру поступить мне не удалось. Работа по специальности совершенно не привлекала - жить на те деньги, которые государство платило ученым, не представлялось возможным, а сидеть на отцовской шее я считал ниже своего достоинства. Перепробовав разные виды деятельности, я остановился в конце концов на работе рекламного агента. Но и здесь не все было гладко: крупные рекламные агентства, на которые я пытался работать, частенько обманывали молодых специалистов, трудившихся чаще всего внештатно по трудовому договору. Это было тяжелое время, пока я не познакомился с одним из сотрудников лРадомира». Четыре года назад это было небольшое начинающее агентство, я все поставил на эту фирму - и не ошибся. Буквально через год работы мне удалось подписать очень выгодный договор с одной из самых популярных тогда рекламных газет. Это стало результатом долгого кропотливого труда, совместных ужинов в ресторане с ведущими сотрудниками редакции и тонкой дипломатии. Кроме лРадомира», на таких уснловиях работало всего одно московское агентство. Это была золотая жила, которая позволила нашей компании быстро взлететь вверх. Однако и меня руководство агентства не обидело. Я и по сей день получаю солидные деньги в виде процента от того дохода, который фирма имеет по подписанному мною договору. Не менее важным было и исключительно теплое, дружеское отношение между сотрудниками лРадомира».

Я приехал в Москву в июне 1987 года. Будучи коренным ленинградцем, я видел столицу впервые и, надо сказать, она произвела на мення огромное впечатление. Особенно поразили меня, вчерашнего школьника, Воробьевы горы, где мне и предстояло учиться. Ах, как я завидовал иногородним абитуриентам, приехавшим в сопровождении родителей! Они были словно за каменной стеной. Мне же приходилось рассчитывать лишь на свой весьма скромный жизненный опыт. Позади была размолвка с отцом, потомственным ленинградским военным - полковником, начальником кафедры военного института имени Можайского. Когда-то я очень любил своего отца, сейчас, наверное, люблю еще сильнее. Однако в наших отношениях произошел серьезный раскол после смерти мамы. Мне было тогда двенадцать лет. Мама была моим самым близким и любимым человеком - и вдруг эта дикая и нелепая смертьЕ Папа сначала много пил, а потом успокоился и стал приводить в дом незнакомых женщин. Я так и не смог понять отца, предавшего с моей точки зрения память мамы. Наперекор отцу я не стал поступать в военное училище, из-за него же поехал поступать в московский университет, чтобы не оставаться дома и не видеть ненавистных мне особ, лихо орудующих утром на кухне, где еще сохранилось тепло маминых рук.

Лето 87-го выдалось сухим и теплым. Я уезжал в Москву в плацкартном вагоне пассажирского поезда лСанкт-Петербург - Москва» с трехзначным номером. Это означало, что поезд неудобен для пассажиров ранним временем отправления и, соответственно, ранним временем прибытия. Куда приятнее было поехать в купе на лКрасной стреле». Однако я уже начал экономить наличные, дабы не зависеть от отца. Цены в магазинах в то время еще не понеслись галопом, и зарплата полковника Советской армии давала возможность жить неплохо. Но гордость не позволяла мне обращаться часто за деньгами к тому, против кого я активно протестовал. Эх, юность! Глупая и прекраснаяЕ Надо сказать, что папа не обратил особого внимания на мой протест, у него как раз появилась очередная новая знакомая - машинистка из секретного отдела институтаЕ
Поезд отправлялся с Московского вокзала лсеверной Венеции» ровно в 20.00. В 19.40 я уже разместил небольшую спортивную сумку под нижней боковой полкой. Купить билет на более удобное место мне не удалось: был июль - месяц, когда в Питере в самом разгаре период белых ночей - удивительно романтичное время, привлекающее множество туристов. Вещей у меня было немного, поскольку я намеревался вернуться домой после сдачи экзаменов в любом случае - как говорится, лсо щитом иль на щите». Выйдя на перрон, я важно достал из кармана пачку лКосмоса» и закурил. Дым щекотал горло и щипал глаза. Дело в том, что я начал покуривать в начале десятого класса. Делать это приходилось тайно, с самыми серьезными мерами предосторожности - отец был ярым противником курения, да и в школе меня бы не поняли ни учителя, ни одноклассники, поскольку отличник, лгордость школы» Денис Заречин, чья слегка полноватая физиономия украшала школьную доску почета, не мог курить по определению. Однако от этого желание скорее войти во взрослую жизнь было еще острее, тем более, что я никак не был из разряда лмолодых да ранних». Отношения с противоположным полом складывались сложно, точнее - никак не складывались, но желание и фантазии были огромны...
После нескольких затяжек голову посетил легкий туман, во рту образовалась характерная горечь, но чувство стремительного роста себя самого в собственных глазах заставляло продолжать курить, как казалось, с легкой небрежностью. Именно в этот момент и появилась на краю платформы у конца состава эта необычная компания. В шестидесятые таких людей называли хиппи. Длинные волосы, потертые джинсы и свободные свитера, необычный жаргон, марихуана и сексуальная раскованность, а главное - ощущение полной свободы, с которой, или в которой, жили эти люди, - все это делало их абсолютно недосягаемыми в моих глазах. Как хотелось мне, школьному зубриле, заумному лботанику», жить такой жизнью, общаться с интересными людьми, стать причастным к кругу лизбранных и независимых»!..
Она сильно выделялась из всей компании. Невысокого роста, тоненькая и изящная блондинка была вообще будто не из этого мира. Милое юное личико, гладкая белая кожа и удивительные густые длинные волосы пшеничного цвета, распущенные по хрупким узким плечам. Было видно, что она старалась внешне походить на своих приятелей - те же потертые джинсы, широкий свитер и матерчатая лента вокруг головы. В то же время ее одежда была более опрятной и дорогой, по ней чувствовался хороший вкус и приобщенность к государственным закромам в виде закрытых магазинов, а голубые глаза не имели даже намека на жизненный опыт и искушенность. Впрочем, это я уже сегодня, на основе приобретенного жизненного опыта, могу подобным образом анализировать события десятилетней давности, а тогда эта девушка просто очаровала меня в один миг. Это была, пожалуй, моя первая серьезная влюбленность с первого взгляда. Компания остановилась около моего двенадцатого вагона, так что я начал слышать отдельные фразы разговора. Мой взгляд был намертво прикован к очаровательной незнакомке, а губы сами собой делали частые глубокие затяжки.
- Хэй! Пипл! Вы еще здесь? Марша! Я чуть не опоздал! - по перрону бежал молодой парень в форме сержанта военно-воздушных сил. Ладно подогнанная форма и манера держаться выдавала в нем старослужащего. Он подбежал к девушке, с которой я не сводил глаз, сгреб ее в охапку и стал жадно целовать. Да, конечно, у такого неземного создания и имя должно быть соответствующее. МаршаЕ Марша Прейскотт - героиня романа Артура Хэйли лОтель» - мгновенно всплыла в моей памяти. Меня пронзила ужасная ревность, я не мог двинуться с места, но и смотреть на поцелуи этой пары было в высшей степени мучительно. Я опрометью кинулся в вагон, сел на свою полку и начал страдать, отпуская жуткие проклятия в адрес своей внешности, лишних десяти килограммов веса, а также ужасающей робости и скромности, которая никогда не позволит мне познакомиться с такой очаровантельной девушкой. Однако сидеть на месте было невыносимо, в первый раз по-настоящему захотелось закурить, и я опять вышел на перрон.
Компания негромко пела битловскую лЖелтую подводную лодку», отхлебывая поочереди из горлышка передаваемой по кругу бутылки белого болгарского сухого вина. Сержант нежно обнимал Маршу за плечи и старался встать чуть подальше от всей компании. Казалось, он чувствует себя неловко. Словно подтверждая мои мысли, раскованного вида девица обратилась к нему:
- Не, ну я балдею! Чувак откровенно тусуется, но при этом жутко стебается своего милитаристского вида!
- Карла, отстань от Алена! - пробасил парень, очевидно, являвшийся лидером в этой компании.
- Поезд номер 156 лСанкт-Петербург - Москва» через 5 минут отправляется с третьнего пути, - прогнусавил противный механический голос. Народ вокруг засуетился, проводница начала обход вагона, отправляя провожающих на платформу, и я пошел на свое место, чтобы не видеть прощальных поцелуев прекрасной незнакомки с сержантом по прозвищу Ален.
Состав плавно тронулся, и компания провожающих стала приближаться к моему окну. Я не видел того, как девушка по имени Марша бежала по вагону, чтобы помахать на прощание своим друзьям, не видел и того, как она решила остановиться именно у моего окна. Резко затормозив, она прильнула к окну, ее сумка, висевшая на плече, больно стукнула меня по затылку. Я инстинктивно подался вперед и коснулся щекой удивительно пахнущего теплого тела под поднявшимся вверх свитером. Марша стояла, перегнувшись через стол моей боковой полки, прильнув к стеклу и строя забавные рожицы. Мои щеки вмиг запылали, я отпрянул назад, опять стукнувшись затылком теперь уже о заднюю стенку, и смущенно отвернулся, глядя в противоположное окно.
- Извини, больно я тебя? - услышал я прямо-таки детский голос. Марша смотрела на меня своими чистыми голубыми глазами, ее губы тронула легкая улыбка.
- Нет, что вы! Совсем не больно, я даже не заметил, - заикаясь, выдавил я из себя.
- Ну, конечно! Не заметил! - зазвучал звонкий серебристый смех. - И давай без этих лвы», о'кей?
- О'кей, - растерянно произнес я.
Девушка присела на часть моей полки, расположенной напротив стола, и стала задумчиво смотреть в окно на проплывающий мимо гонродской пейзаж.
- Не принесешь водички? - с трудом расслышал я тихий голос моей юной спутницы.
- К-конечно, - вдруг начал заикаться я.
Проводница в нашем вагоне оказалась на редкость приветливой, без вопросов дала мне стакан, в который я набрал противную теплую жидкость, называемую лвода питьневая».
Марша сидела на том же месте, устремив взор в окно. В ее взгляде читалась явная тоска, которую я принял за грусть от разлуки с любимым сержантом. Увидев меня, девушка улыбнулась, с благодарностью взяла стакан с водой и залпом осушила его.
- Ну, давай знакомиться. Меня зовут Лена, а тебя?
- Денис. А я слышал, как друзья называли тебя Маршей?
- Подслушивал? - с легкой издевкой произнесла она. - Это прозвище, кликуха. Они же не могут без этого. Обязательно все должно быть не как у людей.
- А по-моему, классная компания, - ошарашенно произнес я.
- Да уж, класснаяЕ А ты курящий?
- Ну так, курю немного.
- Сигареты есть?
- Ага.
- Пойдем покурим? - сказала Лена, непринужденно беря меня за руку и увлекая в сторону курительного тамбура.
Прохладная ладошка легла в мою руку, обжигая огнем. Сердце нещадно колотилось, занглушая, казалось, стук колес. Я долго не мог осознать, что же так непонятно мне в облике спутницы, пока не сообразил, что не могу хотя бы приблизительно определить ее возраст. Голос, худенькая фигурка и взгляд голубых чистых глаз делали ее похожей на ребенка, а манера держаться и говорить, какая-то бесшабашность поведения говорили о некотором жизненном опыте.
Как водится, курительный тамбур встретил нас запахом туалета, грязью и шумом. Мы закурили мой лКосмос». Повисла напряженная пауза, но я никак не мог начать разговор. Наконец я решился.
- Лена, сколько тебе лет?
- А насколько я выгляжу? - ответила моя спутница, и в глазах ее мелькнули озорные искорки.
- Я не специалист в таких делах, - смущенно пробормотал я, - но мне кажется, что мы ровесники. Мне недавно исполнилось семнадцать, я закончил десятый класс и еду поступать в МГУ.
- Да-а-аЕ Старею, - шутливо-серьезно произнесла Лена. - Вообще-то мне пятнадцать, я окончила восьмой класс.
- Восьмой!? - удивленно протянул я. - И ты спокойно ездишь одна? Как тебя родители отпуснкают? Кстати, ты из Питера или из Москвы?
- Да никак не отпускают. Им на меня, кажется, наплевать. Папашка мой - большой начальник, в московском горкоме партии трудится. Они думают, что я к подруге на дачу поехала, а я рванула сюда, в Питер. Да зря всеЕ
- То есть? Прости, мы совсем не знакомы, и я не в праве лезть тебе в душу, но как-то это все очень странно. У меня сложилось впечатление, что ты прощаешься с близкими друзьями, а из твоих слов следуетЕ
- Что все они козлы! - прозвучал разндраженный голос Лены. Опять повисла долгая пауза.
- А ты в какой области лботаник»? На какой факультет поступаешь? - разрядила Лена обстановку.
- лБотаник»? В смысле?
Ленин звонкий смех перекрыл стук колес:
- Ну, это человек, который живет одной учебой. Такой заученный парень. Классический портрет - сутулый дохляк или, наоборот, пухлый толстяк, с немытыми волосами, в уродливых очках с толстыми линзами, ужасно нудный, говорящий только об учебе. У нас в школе есть несколько таких.
- Ах, да! - от души рассмеялся я, вспомнив своего приятеля Ваську Гольдмана. Портрет был удивительно похож. - Я буду поступать на физический, но на ботаника я, кажется, не похож, - мне с трудом удавалось сдернживать внутренне напряжение.
- Да какой же ты ботаник! Я, кстати, думала ты старше, - сказала Лена, заставив мое сердце забиться еще чаще. - Слушай, а у тебя пожрать ничего нет? Я сегодня с утра ничего не ела.
- Конечно, есть. Правда, ничего особеннного - бутерброды, но, как говорится, чем богаты.
- Годится, пошли! - и опять прохладная ладошка девушки утонула в моей руке. Я сильно растерялся. Во время всего разговора в моем сознании смутно проскакивали картины, в которых я целую Лену, сжимая в жарких объятиях, но наяву отважиться на такое было решительно невозможно. Надежда грела душу до последнего, но все рушится: мы опять идем по людному вагону, вокруг снова люди, которые одним своим присутствием не дадут моим планам осуществиться... Мы расположились на моей полке, я достал из сумки разнообразные бутерброды, приготовленные дома в тайне от отца, мытые овощи и фрукты. Лена, увидев это лизобилие», спохватившись, полезла в свой рюкзачок и извлекла бутылку сухого болгарского вина.
- Хоть какая-то польза будет от хиппующей питерской молодежи, - прозвучала неприкрытая ирония. - Штопор есть?
- Нет, но я сейчас открою! - заверил я, впервые в жизни начиная чувствовать себя настоящим мужчиной, которому радостно исполнять желания прекрасной спутницы. Помня о том, что антиалкогольный указ Горбачева был в самом разгаре, я с самым непринужденным видом отправился к проводнице, попросить штопор, чтобы открыть бутылку с соком. Женщина искренне рассмеялась:
- Неси свой сок, - хитро подмигнула она, - только заверни его во что-нибудь.
Красный как рак, я вернулся к моей спутнице и с невозмутимым видом, запихнув бутылку вина под куртку, пошел обратно в купе проводников. Проводница лихо расправилась с пластмассовой пробкой и снабдила меня двумя чистыми стаканами, напутствовав на последок с добродушной улыбкой:
- Бутылку с соком лучше не выставлять на стол, а наливать в стаканы по чуть-чуть, чтобы сразу выпивать, а то витамины быстро окиснляются.
В сильном смущении, но очень гордый собой я вернулся на свое место, а Лена к тому времени аккуратно разложила бутерброды на чистой бумажной салфетке. Отдельно красовались помидоры и огурцы из моих запасов. В дальнейшем я не раз удивлялся этому женскому умению из ничего, в самых невероятных условиях организовать стол уютно и по-домашнему. Я аккуратно разлил вино и тут же спрятал бутылку в сумку, несмело подняв на Лену вопрошающий взгляд.
- Ну что, Дениска, за знакомство? - ее глаза смотрели тепло и с интересом, а я прямо-таки таял под этим взглядом.
- За знакомство.
Бутылка потихоньку пустела, хмель здорово развязывал язык. У меня было удивительное чувство, будто мы знакомы уже много-много лет. С Леной было легко и свободно, я уже не испытывал и намека на робость. Я поведал практически всю историю своей жизни, а Лена рассказала о себе. Она приехала в Питер к Краю - так звали того самого парня, которого я принял за лидера компании на перроне. Ему было 25 лет. С Леной они познакомились в Москве на одной из молодежных тусовок.
- А как же тот парень в сержантской форме, - спросил я неожиданно охрипшим гонлосом.
- Ревнуешь что ли? - усмехнулась Лена. - Он просто подвернулся под руку. Край относится ко мне как к ребенку, вот я и познакомилась с тем солдатиком ему назло. Но все без толку! Он смотрит только на эту старую грымзу Карлу!
В глазах Лены полыхнул нешуточный огонь, а я почувствовал себя очень неуютно. Мне уже начинало казаться, что впервые в жизни очаровательная девушка заинтересовалась мною как мужчиной, а на самом деле я оказался самым банальным попутчиком - бесполым существом, которому удобно излить душу в расчете на то, что больше никогда его не увидишь.
В таком унылом настроении я и поплелся за моей прекрасной спутницей в очередной раз покурить. Бутылка вина к тому времени уже опустела, а за окном повисли густые сумерки. Мы вышли в тамбур, и я только сейчас заметил, что лампа под потолком не горит. Изредка проплывающие одинокие огни полустанков и то вспыхивающие, то угасающие огоньки сигарет создавали эффект нереальности происходящего. Рука Лены неожиданно легла мне на плечо, а ее сигарета упала на пол, моя упала следом и в один миг девушка оказалась в моих объятьях.
Я вспомнил этот миг настолько ярко, что сердце забилось чаще, а в районе солнечного сплетения появился характерный холодок. Это был мой первый в жизни настоящий поцелуй - горячий и страстный, поцелуй с девушкой, от которой я был без ума. Время остановилось, я не помню сейчас, сколько продолжалось то безумие - может, 5 минут, а может - и несколько часов. Рука Лены мягко отстраннила меня, а тихий, чуть хрипловатый голос произнес:
- Дениска, хватит, пойдем спать, я сегодня зверски устала, да к тому же, если мы сейчас не остановимся, я за себя не ручаюсьЕ
Проплывший мимо станционный фонарь осветил ее грустную улыбку. Голова моя немного крунжилась, сердце готово было выпрыгнуть из груди, мысли путались, но я почувствовал, что не должен молчать. Каким-то чужим хриплым голосом я пронизнес:
- Аленка, ты мне очень нравишься, ты самая замечательная девушка из всех, кого я встречал в жизни. Я хочу быть с тобой, мне страшно тебя потерятьЕ сегодня ты переверннула всю мою жизнь.
- АленкаЕ - так же тихо прошептала она. - Так называла меня моя бабушка, лба» - так я ее звала с детства, она умерла два года назад. Ба была мне самым близким человеком, - повисла длинная пауза. - Давай будем считать это маленьким дорожным приключением, ладно?
Я попытался возразить, но Лена прервала меня:
- Утро вечера мудренее, пойдем баиньки.
Мы вернулись в вагон, вторая полка останвалась свободной, я постелил себе наверху, а Лена расположилась внизу. После всего пенрежитого уснуть было определенно невозможно, я долго ворочался с боку на бок. Решив наконец не мучить себя бесплодными попытнками задремать, я отправился покурить. Вернувшись обратно, я присел на нижнюю полку, на которой сладко спала самая лучшая девушка на свете. Я провел рукой по ее замечательным шелковистым волосам. Губы девушки тронула нежная улыбка. Я очень надеялся, что улыбанется она во сне именно мнеЕ Так я просидел до утра, пока проводница не начала будить пассажиров.
Аленка проснулась задумчивой и хмурой, я пытался поймать ее взгляд, заговорить, но она упорно уходила от разговора. Мы быстро собрались, сдали постельное белье и сели друг против друга, уставившись в окно. Мне было явно не по себе, я не знал как начать разговор.
- Пойдем покурим? - робко предложил я.
- Я не курю натощак, - отрезала Лена.
- Можно чего-нибудь перекусить, кое-что осталось с вечера, - не сдавался я.
- Я не могу есть так рано, да и чая в этом задринпанном поезде не найдешь, - последовал ответ.
- Послушай, Аленка, - сказал я после некоторой паузы. - Я прекрасно помню все, что было вчера, это мне не приснилось. Ты действительно мне очень нравишься, мне трудно представить, что мы выйдем из этого поезда и больше никогда не увидимся. Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!
- Понимаешь, Дениска, - сказала Лена, - мы с тобой, как говорит одна моя подружка, из разных курятников. Круг моего общения состоит из деток дипломатов, партийных и государственных работников, ну, в худшем случае, отпрысков спортсменов или артистов. Ты никогда не будешь в этой компании своим. Между нами самая настоящая пропасть, и тебе ее не перепрыгнуть. Я сама не знаю, что на меня нашло вчера вечером. Поверь, я не кидаюсь на шею первому встречному, и мне тоже немного жаль с тобой расставаться, но я правда не знаю, что нам делать. Поверь.
Повисла долгая пауза. Я действительно даже и не догадывался, что на проблему наших взаимоотношений можно смотреть под таким углом. Единственное, чего хотелось больше всего на свете, так это никогда не расставаться с Леной.
- Аленка, оставь мне свой телефон, я не хочу тебя потерять. Пройдет время, и мы решим все проблемы, вот увидишь!
- Нет, Дениска, давай сделаем иначе. Ты устраивайся у себя в Универе, а через неделю мы встретимся у Ломоносова.
- Где?
- Памятник Ломоносову. Стоит между Химфаком и твоим Физфаком. Сегодня у нас вторник, нет - уже среда. Давай и встретимся в следующую среду в шесть часов вечера. Если мы оба придем, значит так тому и быть. Согласен?
- Согласен, - вяло пробормотал я. А что мне оставалось делать? Как говориться, надежда умирает последней.
Москва встретила нас чудесным теплым летним утром, когда воздух бывает свеж и прохладен, а город еще не стряхнул с себя окончательно ночной сон. Мы шли не торопясь по перрону, и только я собрался предложить проводить мою спутницу, как Лена остановилась:
- Ну что, давай прощаться, Дениска. Может быть и встретимся, как договорились. Пока!
- Но почему именно здесь? - начал было я. - Я мог бы тебя проводить, иЕ
- Меня встречают, - прервала разговор Лена, кивнув в сторону.
Повернув голову, я заметил высокого парня, приближающегося к нам. Его внешность напомнила мне какого-то киноактера, часто игравшего коварного обольстителя - любимца дам, а одежда прямо-таки кричала о своем занграничном происхождении.
- Привет, Ленусик! - прокричал он и сгреб девушку в охапку. При этом я был словно пустым местом, на меня не обращали ровным счетом никакого внимания. - Как ты докатилась до такой жизни, что ездишь в этаких клоповниках!? Это же просто кошмар! Как дела, как Питер? А это что за тип? - дошла наконец очередь до меня.
- Попутчик, - просто ответила Лена. - Пока, Денис, может, еще увидимся!
И пара отправилась к зданию вокзала. Я стоял и тупо смотрел им вслед, голова моя окончательно утратила ясность мысли, люди толкали слева и справа, кто-то беззлобно матерился, а я не мог сдвинуться с местаЕ

Я очнулся, глядя на себя в зеркало. Перед глазами медленно растворялись две фигуры.
Запищал пейджер, отдаваясь болью в изнуренной алкоголем голове. В пришедшем сообщении был лишь незнакомый мне номер телефона и одно слово лсрочно». Шепча ругательства, я побрел искать телефон, который нашелся на тумбочке в прихожей. Сняв трубку, я набрал номер. Ответили мгновенно.
- Кому нужен труп Дениса Заречина? - прохрипел я.
- Дэнис, привет, это Стас, ты как? - заговорила трубка озабоченным голосом моего бывшего одногруппника Стаса Смилянского - законченного оптимиста, весельчака и балагура. Именно его тон и вывел меня из состояния отупелой задумчивости.
- Стас, что стряслось, что с тобой, по ком траур?
- Ты еще ничего не знаешь? И чего вчера на тебя нашло?
- Про вчера не напоминай - мне самому тошно! А чего такого я не знаю? Говори, не томи!
- Федота убили. Этой ночью. Два удара ножом в живот. Тело нашли недалеко от служебного входа в ночной клуб на Новом Арбате. Вы же, кажется, именно туда вчера поехали?
- Это хреновая шутка, Стас, - пробормотал я, надеясь неизвестно на что, поскольку понимал, что такими вещами не шутят.
- Это правда, Дэнис. Меня уже допрашивали менты, удивительно, что ты еще ничего не знаешь - в смысле, что ты с ними еще лне познакомился». Мне показалось, что ты у них подозреваемый лнамбер ван». Ты ночевал не дома?
- Нет, яЕ
- Молчи! - прокричал Стас. - В твоем положении любая осторожность не будет лишней.
- В моем положении? Стас, ты будешь долго смеяться, но я действительно не знаю, где я нахожусь! И вообще, чего ты мелешь, Стас? Я никого не убивал!
- Это ты не мне доказывай. В общем, на твоем месте я бы серьезно задумался. Нам надо встретиться - и чем скорее, тем лучше. Через сколько ты сможешь выехать?
- Да хоть через полчаса, вот только чайку хлебну - сушняк долбит, жутьЕ
- Пить меньше надо. Давай встретимся с тобой там, где мы однажды с Сердаром лсняли» трех девочек. Помнишь тот случай? - в этом был весь Стас: даже в такой ситуации он вспомнил забавный эпизод нашей студенческой молодости.
- Помню прекрасно и то место, и тех жутких девочек.
- Через сколько сможешь там быть?
- Стас, я на самом деле не знаю, где нахожусь, поверь! Где-то на окраине, а вот на какой окраине? Я точно не уверен, что это Москва, хотя скорее всего, это именно она.
- Елы-палы, Дэнис! - простонал Стас с укоризной. Значит, так: обещай мне, что по крайней мере до нашей с тобой встречи ты не появишься ни в одном месте своего обычного обитания: на квартире, в офисе, у постоянной любовницы и т.п. И во сколько мы все же встретимся?
- ОхЕ- простонал я. Посмотрев на пейджер, так и зажатый в левой руке, я с удивлением отметил, что уже второй час дня. Под моим взглядом он неожиданно ожил и запищал, болью отдаваясь в израненной голове. лДостали», - подумал я и отключил сие благо цивилизации, переведя его в бесшумный режим работы. - Давай ровно в 15.00.
- О'кей! - в трубке раздались гудки. Я стоял и тупо смотрел в зеркало. Что же в конце концов произошло?
Вчерашним воскресным утром ничто не преднвещало неприятностей. У меня был заслуженный выходной, я встал не раньше одиннадцати, предвкушая встречу с одногруппниками, большинство из которых не видел пять лет. В бытовых хлопотах день пролетел незаметно, часы показывали начало шестого, когда я решил собираться на банкет. Встреча однокурсников - дело очень ответственное. Прошло пять лет - срок в принципе не такой уж большой, но по современным российским меркам - и не малый. За это время многого можно достигнуть, так что ударить в грязь лицом очень не хотелось. Я надел свой лучший костюм, купленный в Galleri La Fayett в недавней туристической поездке в Париж, подобрал необходимые аксессуары и остался весьма доволен собой. Покидая свою небольшую, но уютную двухкомнатную квартиру на Комсомольском проспекте, купленную мне отцом лет семь назад, я чувствовал себя вполне уверенно, а настроение было самым что ни на есть благодушным. Свой новенький лHyundai Accent» я оставил рядом с домом, поскольку в нетрезвом виде за рулем не езжу принципиально - по крайней мере в России, где слишком актуальна пословица лот сумы да от тюрьмыЕ», а уголовный кодекс весьма своеобразен.
Частник на древней девятке лихо домчал меня до Националя. Раздевшись в гардеробе, я поднялся на второй этаж, где, собственно, и располагаются многочисленные банкетные залы, названные в честь городов Золотого кольца России. Суздаль - один из самых удобных, поскольку непосредственно к банкетному залу примыкает довольно просторный холл, где удобно общаться лвне стола» и можно организовать танцы.
Все-таки как же здорово встретиться с одногруппниками через несколько лет разлуки! В холле уже собралась небольшая группа. Как всегда, в центре внимания был Стас Смилянский. Удивительно, но он, казалось, совсем не изменился. Те же потертые джинсы и свитер ручной вязки, которым его традиционно снабжала мама. Стас был старшим из четверых детей в рабочей семье. Его отец погиб в результате несчастного случая на заводе, когда Стасу было 16 лет. Мама выбивалась из сил, чтобы одеть и накормить лтрех сыночков и лапочку дочку», но и Стасу приходилось несладко - что такое разгружать вангоны на овощебазах, он узнал еще до поступления в Университет. Несмотря ни на что, Стас рос в исключительной семье. Его мама - удивительно простой и в то же время по-житейски мудрый человек - смогла воспитать трех настоящих мужиков и замечательную добрую девочку Любашу. Я, с двенадцати лет лишенный материнской ласки, частенько подолгу разговаривал с Лидией Михайловной на кухне их малогабаритной лтрешки» в Люблино, обсуждая жизненные проблемы, включая мои любовные похождения. Стас всегда испытывал финансовые трудности, но, казалось, что это его ничуть не заботило. Он всегда был для меня наглядным примером жизненного принципа лне человек для денег, а деньги для человека». Стаса - талантливого ученого, еще со студенческой скамьи подававшего большие надежды, - несколько раз всерьез приглашали работать за границей. Но он не мог оставить свою семью, а она, естественно, не могла поехать с ним. Так и остался он в родном лсовке», вкалывая на должности младшего научного сотрудника с зарплатой в 60 зеленых американских рублей в месяц плюс подачки от лдяди Сороса».
- Дэнис, привет! Легок на помине, долго жить будешь! Я как раз рассказываю историю о тебе!
- Всем привет! - радостно сказал я, пожимая руки присутствующим мужчинам.
Надо сказать, что на Физфаке МГУ обычно учится мало девушек. В нашей группе к моменту выпуска их осталось две. Вообще женщина-физик - явленние столь же забавное, сколь и парадоксальное. Я, например, счастлив, что учился именно на Физфаке. Это дало мне возможность познакомиться с неснколькими удинвительнейшими женщинами, сочетавшими в себе, казалось бы, несовместимые вещи: исключительное обаяние и мягкую женственность - с одной стороны, и прямо-таки мужской ум и сообразительность - с другой. Вообще, говоря о женщинах-физиках, я всегда вспоминаю один дивный анекдот. Вы наверняка помните шутку про то, как санпожник напивается в стельку, портной - в лоскут, железнодорожник - в дрезину и т.д.? На Физфаке сей анекдот был продолжен: химики пьют до потери реакции, медики - до потери пульса, а физики - до потери сопротивления, так выпьем же за женщин-физиков!
Однако вышеупомянутые близкие знакомые дамы были не из нашей группы, так что я изначально не особенно-то и стремился к встрече с какими бы то ни было женщинами, кроме одной. Я очень надеялся, что ОНА будет здесь. Но пока мои глаза фиксировали исключительно мужские физиономии.
- Так вот, - продолжил рассказ Стас. - Мы с Юриком на день варенья подарили Дэнису значок, сделанный на заказ. Такая металлическая хромированная табличка, а на ней вынгравирована надпись: лДенис Заречин. На экзамене выносить в первую очередь». Мы вручили Дэнису этот самый значок как наградной отличительный знак Государственного Комитета народного образования. Ну, вы помните Дэниса! Все удивлялись его способности ничего не учить и прийти на экзамен слабо подготовленным, а получить как минимум три балла - и то это была большущая редкость. При этом он всегда сильно горевал, что ему поставили трояк, хотя любого другого вынесли бы со свистом через две минуты после начала ответа по билету. Вот по этой причине мы и решили подарить ему такой значок. И что вы думаете сделал Дэнис? Он стал надевать его на каждый экзамен! Представляю себе, как веселились преподаватели. Может, по этой причине его так ни разу и не лвынесли» с тех пор, - закончил Стас.
- Да-да! - поддержал его тот самый Юрик - Юрий Колобов, ныне один из соучредителей банка лМосковский Кредит», возглавляемого Федором-Федотом. - Помнится, Дэнис именно с этим самым значком угодил в ментуру, когда после празднования сдачи очередной сессии пытался камнем разбить фонарь над будкой постового, охранявшего китайнское посольство! - все дружно засмеялись, вспомнив организованный Федотом поход с целью моего вызволения из узилища. Как знать, если бы не их слезная петиция, подписанная всей группой, где я выставлялся чуть ли не Ломоносовым, Пьером и Марией Кюри, Резерфордом и Нильсом Бором вместе взятыми, накатали бы на меня бумагу на факультет, что скорее всего привело бы к неминуемому отчислению.
- Да-а-а-а! Помню, помню этого дебошира и пьяницу. Привет, Дэнис! - раздался за спиной до боли знакомый голос Федора. Я невольно вздрогнул. С некоторых пор я не могу спокойно реагировать на общение с этим человеком. Было время, когда я хотел его убить, но сердечная рана со временем затянулась, хотя шрам все же остался.

Федот

Это было одно ничем не примечательное серое утро осенью 1988 года. Я благополучно начал учебу на втором курсе. То есть на самом деле учиться я пока и не начинал, поскольку до экзаменов было еще два месяца - можно особо не напрягаться. На дворе стоял конец октября, а посему листья с деревьев уже облетели, однако снег еще окончательно не выпал: с неба сыпалось что-то непонятное, превращаясь под ногами в противную грязную жижу. В общем, на дворе стояла та самая погода, когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Правда, была в жизни одна радость. Наш курс недавно переехал из общежития ФДС (филиал Дома Студентов), расположенного на площади Индиры Ганди, в общежитие в главном здании МГУ. Теперь не надо ехать на учебу две остановки на автобусе, а можно не торопясь дойти пешком за 5 минут. Да и условия жизни в лгэзушнике» были не в пример лучше: блоки из двух комнат, в каждой из которых жили по 2-3 человека, в каждом блоке душ с раковиной и туалет - красотища!
Дотопав по лужам до родного физфака, я поднялся в СФА (северную физическую аудиторию), занял местечко поуютней - у стены - и только собрался было пойти покурить, как рядом со мной решил обоснонваться незнакомый парень. Он был несколько выше моих 178 см, стройный, загорелый. Вернее сказать, это был не обычный загар, полученный где-нибудь на южном курорте. Кожа на его лице и руках была темной и как будто обветренной, огрубевшей. Вообще весь он излучал ту самую грубоватую мужественность, которая так нравится многим женщинам.
- Здесь не занято? - спросил он, улыбнувшись.
- Пожалуйста, - улыбнулся я в ответ.
- Браток, у тебя закурить не найдется? - последовало не вполне обычное для студеннческой среды обращение. - Прикинь, только сегодня купил у метро новую пачку, на автонбусной остановке решил покурить, как тут какой-то ботан толкнул меня под руку. Пачка упала в лужу.
- Бывает, - усмехнулся я, - пойдем вместе, я как раз собрался подымить.
Мы вышли на лестницу, и я угостил его лЯвой».
- Как приятно курить нормальные сигареты после двух лет дурдома, - произнес незнакомец после первой затяжки.
- Так ты из армии?! - осенило меня.
Наш курс был не совсем обычный. Дело в том, что начиная с 1985 года наше государство стало испытывать недостаток в мужском нанселении призывного возраста - демографическая яма, последствия войны. Ничего лучше правительство не придумало, как призывать на срочную службу студентов. Я поступил в МГУ в 87-м, наш курс был первый, с которого студентов лзабривать в рекруты» перестали. Те же, кому не повезло, кто поступил немного раньше и не смог откосить от этой лпочетной обязанности», прямо со студенческой скамьи прыгали в кирзовые сапоги и топали в них два года, возвращаясь потом с изрядно промытыми мозгами и с подпорченным здоровьем.
- Да, вот три дня назад вернулся, - ответил мой собеседник. - Ты, кстати, из какой группы?
- Из 203-й.
- О, братишка, да мы ведь с тобой еще и одногруппники! Ну, давай знакомиться, - протянул он обветренную ладонь, - Федор, Федор Силин.
- Денис Заречин, - пожал я протянутую руку, - друзья зовут меня Дэнис.
- О'кей, Дэнис, - весело проговорил Федор.
- И где же выдают такой необычный загар? - продолжил я разговор.
- В жутком месте под названием Тюра-Там. Русские переиначивают его на лТюрьма там», что вполне соответствует действительности, но и в переводе с местного казахского звучит не многим лучше - лгиблое место». Дорогим согражданам это место, понимаете ли, - продолжил Федор голосом Горбачева, - изнвестно под названием Байконур. Служил я в Космических войсках, отбарабанил в этой дыре полтора года после учебки. Честно говоря, вспоминать не хочется. Слушай, я сегодня продолжаю отмечать столь радостное событие - дембель, приходи!
- Обязательно приду, - не раздумывая, ответил я неожиданно для самого себя. Я всегда непросто знакомился с людьми, и обычно проходило достаточно много времени, прежде чем устанавливались теплые товарищеские отношения. Но от Федора исходила какая-то сила, рядом с ним возникало ощущение покоя и стабильности, и я с радостью принял его дружбу.
Вечером я, как и обещал, пришел к Федору домой - он жил на Юго-Западе в одной из высоток по улице 26-и Бакинских комиссаров. Папа Федора, профессор, работал в институте ЦК КПСС, а мама трудилась в московской прокуратуре в звании подполковника. Именно она была лидером в этой семье. А Федор был у них единственным сыном. Мне как-то с первого взгляда не понравились отношения в этой немногочисленной семье. Знаете, как это иногда бывает, внешне вроде бы все благополучно - солидные родители, воспитанный сын, хорошо обставленная квартира, недешевая мебель и бытовая техника, а главного нет. Нет ЛЮБВИ! Было такое впечатление, что каждый из трех Силиных жил сам по себе, не поддерживая и не помогая друг другу. Например, меня мучил один вопрос: почему же Федор при всех связях и знакомствах его родителей все же пошел служить в армию, да не просто в армию, а в такое жуткое место? Оказалось, что условием лоткоса» Федора от армии, поставленным его мамой, была учеба на лхорошо» и лотлично». Этой волевой женщине было стыдно перед своими знакомыми и сослуживцами (друзей, как выяснилось позже, у нее не было) за сына-троечника. Так что Федор пошел служить, схватив пару трояков на летней сессии после пернвого же курса. Причиной всему был банальный страстный роман с девушкой с экономинческого факультета, когда дни и ночи были заняты не подготовкой к экзаменам, а совсем другими вещами. Правда, мама все же постаралась устроить сына в местечко потеплее - он поехал учиться шифровальному делу в школу под Днепропетровском. Эту блатную службу часто называют лслужбой на паркете». Однако и здесь фортуна повернулась к Федору спиной. У чрезмерно горячего Силина не сложились отношения с одним молодым, но рьяным прапорщиком в его роте. Закончилось это небольшой потасовкой на глазах у личного состава. Дело замяли, не став доводить до суда, но нашего горемыку перевели в самую захудалую роту, откуда он и отправился на Байконур.

Эти воспоминания каким-то сумасшедшим вихрем пронеслись у меня в голове.
- Привет, Федор, - вяло поздоровался я в ответ.
- Да брось, Дэнис! Что было, то было и быльем поросло! Неужели ты на меня все еще сердишься? - сказал Федор примирительным тоном.
- И правда, Дэнис, брось! - встрял в разговор Юрка Колобов. - Неужели можно вот так из-за бабы предать мужскую дружбу? Ну бросила тебя телка, но ты же сам виноват! Ей нужен был дядька с деньгами или, на худой конец, с перспективами их иметьЕ
Кровь ударила мне в голову, но я сумел взять себя в руки.
- Это не твое дело! - зло бросил я Колобову. - А с тобой мы вроде договаривались, что все останется между нами? Так какого лешего ты треплешься с кем попало?! - это уже относилось к Федору.
Рядом проходил официант, неся поднос с напитками. Я схватил две рюмки коньяка и выбежал в коридор, руки мои тряслись от гнева, а мысли путались. ВоспоминанияЕ Воспоминания, которые мне удалось загнать в дальние уголки подсознания, опять вылезли с новой силойЕ

Роковая встреча

С Аленкой, Еленой Зарубиной, той самой прекрасной незнакомкой из поезда лМосква - Ленинград», я встретился совершенно слунчайноЕ
Конечно, чудеса на свете случаются крайне редко. Я никого не дождался, придя через неделю после той памятной ночи к лЛомоносову». Я ждал не меньше полутора часов, постоянно вспоминая все сказанное об условленном месте. Сколько же я намотал кругов вокруг злонсчастного памятника!
Суета и волнения вступительных экзаменов несколько сгладили сердечные переживания, но эту девушку я не забыл. Я помнил о ней всегда: как в момент своей первой близости с женщиной, случившийся на первом курсе, так и в течение всех моих последующих романтических увлечений, всегда сравнивая свою новую избранницу с той прекрасной Аленкой, которая со временем стала казаться мне настоящим идеалом - воплощением женской красоты и сексуальной притягательности.
Это случилось на четвертом курсе. Шел 1991 год. Цены в магазинах летели вверх, подобно выпущенной Чингачгуком стреле. Мой отец, отслужив три последние года в штабе ЛенВо и демобилизовавшись из армии, пытался пробовать себя на ниве свободного предпринимательства. Моей стипендии уже давно не хватало даже на хлеб с молоком, не говоря уже о масле. Странное дело, но мои отношения с отцом после того, как я покинул дом, кардинальным образом изменились. И причина, очевидно была во мне. Жизнь меня немножко лпообтесала», ушел юношеский максимализм, и на многие вещи я стал смотреть совсем по-другому. Я понял, что мужчине очень трудно жить на свете одному, без женского тепла и ласки. Еще я понял, что отец по сути единственный на этом свете родной мне человек. Я вдруг в полной мере ощутил искреннюю отцовскую любовь и понял, насколько трудно мне будет жить без него. Отец сильно сокрушался, что не может в достаточной степени обеспечивать меня деньгами так, чтобы мне не приходилось учиться и работать. Однако в мой последний приезд домой почти год назад он был каким-то загадочным и с улыбкой делал туманные намеки относительно перспектив своего бизнеса. Все мои попытки его лрасколоть» не увенчались успехом, так я и уехал с неудовлетворенным любопытством.
Последние два года я пытался подрабантывать в самых разных местах: авантюрных проектов сторонился, а разгрузка вагонов слишнком сильно изматывала меня. Так бы я и скакал с места на место, если бы не Стас Смилянский, предложивший поработать санитаром в городской больнице № 29, что напротив госпиталя Бурденко. Стас уже полгода работал там и расписал мне свою трудовую деятельность в самых ярких красках. На первом месте в его рассказе были длинноногие медсестры в белых халатиках, под которыми надето что-то весьма символическое, далее следовали описания укромных больничных уголков, ну и понятно, что потомЕ Стас, конечно, преувеличивал, но, к моей великой радости, не сильно. На территории больницы располагалось медучилище, выпускники, а вернее - выпускницы которого и составляли добрых три четверти медперсонала больницы. В общем, работалось нам там со Стасом весьма и весьма неплохо. Иногда мы сравнивали себя с котами на молокозаводе.
Это произошло 8 марта, как раз в международный женский день. Я с утра заступил на суточное дежурство. Праздник этот во всех отношениях удивительный, особенно для работников травматологического отделения больнницы ну и, естественно, приемного отделения, в котором мы со Стасом и имели радость трудиться. Именно и только 8 марта подавляющее количество покалеченных и травмированных пациентов составляют представительницы прекрасного пола. В истинности этой закономерности я убедился на собственном опыте. Покалеченные дамы начали поступать уже ближе к вечеру, а с наступлением темноты их поток существенно увеличился.
В районе 2.00 ночи мы освободились и отправились в комнату отдыха слегка перекусить и лпринять на грудь» в честь лпраздничка». За окном проехала очередная скорая, но медсестра в приемном отделении успокоила нас, что данный случай на сегодня является редким исключением: привезли девушку с почечной коликой. Минут через 15 меня попросили сходить к пациентке и принести ей баночку для сбора анализа мочи. Я зашел в женскую смотровую и остолбенелЕ На кушетке, отвалившись к стене и прикрыв глаза, синдела Аленка. Слегка лпозеленевшая» от боли, вся такая несчастная, но такая родная и близкая Лена! Не помню точно, сколько я так простоял в дверях смотровой, держа пол-литровую банку в руках.
- Аленка, - наконец тихо позвал я.
Она открыла глаза и в изумлении уставилась на меня. Слабая улыбка озарила ее личико сквозь боль и страдания.
- Дениска, - тихо прошептала она, - ты что, меня обманывал? Ты же говорил, что поступаешь на Физфак...
- Аленка, милая, никогда в жизни я не смог бы тебя обмануть, я именно там и учусь, а здесь подрабатываю, - казалось, что проншедших трех лет не было, все чувства, будоражившие мне душу в грязном плацкартном вагоне поезда лЛенинград-Москва», вернулись с новой силой и остротой. - Тебе больно, милая?
- Да, Дениска, что-то меня всерьез прихватило.
- Одну минуту, - бросил на ходу я, выбегая из смотровой и чуть не сбив с ног Стаса, дежурившего со мной в одной смене.
Пулей взлетел я на второй этаж, где располагалось отделение урологии. Сегодня дежурил доктор Кантерман - весельчак и балагур, прекрасный специалист, добрый и отзывчивый человек. Влетев в ординаторскую, я застал там доктора за чашкой чая, рядом покоилась рюмочка коньяку.
- Семен Абрамович! - выпалил я. - Там девушка с почечной коликой в смотровой, ей очень больно, пойдемте скорей!
- Дэн, дружище, да что с тобой? - в недоумении поднял брови Кантерман. - Звонили мне по поводу этой пациентки, сейчас вот допью чаек и пойду. Постой, постойЕ Это твоя знакомая что ли? Ну дела, Дэн! Ты такие подарки своим дамам делаешь?! Это так романтично! Почечная колика, боль, страдания, а потом появляется мужественный Дэн в белом халате с огромным шприцем в руках, эротично так снимает с прелестницы трусики и нежнненько вкалывает вожделенный баралгин с ношпойЕ
Видимо, в моем лице что-то сильно изменилось.
- Все понял! - быстро проговорил доктор, театрально закрывая голову руками. - Только не бей, а если все же не сдержишься, то только не по голове и не по рукам. Руки даже главнее, а особенно средний палец правой руки - не забывай, что я все же уролог! Так, шутки в сторону, на вот, хлопни рюмочку - и бежим.
У Лены никаких патологий не обнаружили. Кантерман сказал, что такие казусы иногда случаются, когда колика возникает непонятно от чего. Аленка уже сидела в нашей комнате отдыха - повеселевшая и порозовевшая после обезболивающего укола, чашки чая и рюмочки коньяка. Весь персонал разошелся, тактично оставив нас вдвоем.
- Почему ты тогда не пришла к Ломоносову? - тихо спросил я.
- Потому что нам суждено было встретиться только сегодня, - ответила Лена, нежно обняв меня за шею и страстным понцелуем занставив забыть обо всем на свете.
- Я так и буду сидеть здесь до утра? - хрипло спросила Аленка, когда мы наконец оторвались друг от друга. - У меня все знакомые разъехались, а тот, который остался, вдруг оказался козлом, - зло добавила она.
- Не волнуйся, - ответил я, - сейчас пойду договорюсь с Николаем Михайловичем, нашим дежурным водителем.
Водитель сладко спал на кушетке в пустой гардеробной.
- Михалыч, - тихонько потряс я его за плечо, - Михалыч, выручай, тут одну девушку надо до дома довезти, она к нам с почечной коликой попала.
- Да ну тебя, Денис, в Е - пробурчал водитель сонным голосом, - обалдел что ли? Пусть подремлет пару часиков на кушетке, а потом и трамваи пойдут.
- Михалыч, миленький, это мне надо! - состроил я умоляющую физиономию. - Так получилось, что это моя давняя знакомаяЕ Давняя любовь, - добавил я после паузы.
- Ну так бы сразу и сказал! - проворчал дядя Коля сердито, резво поднимаясь с куншетки и протирая глаза. - А то лдевушка, с коликой».
По дороге к машине Михалыч, улучив момент, подмигнул мне и, кивнув в сторону Аленки, показал мне большой палец, явно одобряя мой выбор. Мы быстро домчались по ночной Москве до Старого Арбата, остановившись у подъезда, где жила Лена. Поснледние 5 минут пути я лихорадочно соображал, как мне лучше поступить, что сказать - я не хотел расставаться с ней. Помог мне Михалыч.
- Проводи даму, Дениска, - произнес он. А когда мы вышли из машины, добавил: - Тебя обратно ждать или ты здесь останешься?
- Поезжайте, Николай Михайлович, - не колеблясь, ответила Аленка, - он останется здесь. И огромное вам спасибо! Она подошла к открытому окну и поцеловала Михалыча в щеку.
- Ну спасибо, милая моя! - промурлыкал водитель. - Удачи вам, ребята, - донеслось из отъезжающего автомобиля.
Родители Лены уехали встречать праздник в Таиланд, они должны были вернуться лишь через пять дней. Пять дней наедине с самой желанной женщиной на свете, пять дней в сладкой сказке, которой, кажется, никогда не будет концаЕ Удивительное дело - казалось, я ждал той ночи всю сознательную жизнь. В мечтах я часто представлял себе КАК это произойдетЕ Мне казалось, что все будет совершенно не так, как лэто» было в первый раз, когда я не испытал ничего, кроме достаточно гадкого чувства какой-то нечистоты - очень хотелось как следует помыться. Да и все последующие опыты были какими-то ущербными. С самой первой ночи, проведенной с девушкой, меня начинало преследовать нечто, похожее на чувство вины. В этот раз все было по другому, однако легкий привкус того самого ощущения вины или легкой тоски присутствовал. Ну как тут не вспомнишь Анну Ахматову:

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти, -
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие - поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.

Накануне приезда родителей мы перебрались к Лене на дачу в подмосковные Жаворонки, где прожили недели три. Дом был небольшой, но добротный и теплый, да и до Москвы добираться было не так далеко - минут 40 на электричке.
Однако все когда-нибудь заканчивается. Солнце уже давно зашло - наступил все еще прохладный апрельский вечер. Мы лежали на кровати в маленькой спаленке и курили. За окном гулял ветер, и мохнатые еловые ветви, слегка подсвеченные уличным фонарем, раскачивались, создавая причудливые тени.
- Что будем делать, Дениска? - спросила Аленка. - Завтра нам лучше отсюда съехать - мои собираются открывать дачный сезон. Где будем встречаться? Есть какие-нибудь идеи?
Этот вопрос уже начал мучить меня с санмого утра. Как быть дальше? Меня в первую очередь волновал даже не банальный вопрос лгде спать вместе», а более глобальный - ла что теперь делать»? Те девушки, с которыми я встречался раньше, не оставляли сколько-нибудь заметного следа в моем сердце. Я легко с ними знакомился и легко расставался. Здесь же все было совсем по-другому. Я ни за что не хотел потерять Аленку, я хотел быть с ней всегда! В голову всерьез начали приходить мысли о женитьбе, но тут же прагматичный ум начинал задавать уйму вопросов - лгде жить», лна какие деньги содержать семью», лкак меня примут