«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 76%

    Я засмеялась:
    - Для этого мне надо хотя бы знать, что такое катехизация.
    - Айно сказал, что ты знаешь, что есть духовная жизнь и как на неё - настроиться.
    - О-о! Об этом как раз написано в книге, которую я читаю. Но сама-то я никогда еще не жила духовной жизнью, хоть и встречала тех, кто давно ею живет.
    - Ты встречала опытных христиан? Крещенных еще до прихода Лжемессии?
    - Да.
    - Вот Айно так и сказал: сестра Пророчица знает о христианах самое главное - за что их любит и спасает Господь.
    - Как странно все это, Дина! Неужели на земле не осталось никого, кому можно было бы открыть правду о нашем времени, кроме вот этих несчастных бродяг и воришек?
    - Получается так. На сегодня хотя бы потому, что только их и можно безопасно собрать в одном месте, не опасаясь Надзора. Причем никого не надо агитировать и уговаривать - всех их против воли собирают экологисты. Среди асов много бывших солдат, уставших от крови и дезертировавших из армии. Рамирес, например, был даже офицером. В наших школах всегда было немало инвалидов и больных людей, сбежавших из больниц, когда им грозила принудительная эвтаназия. Многих из них Айно вылечил и возвратил к жизни. Чем больше горя и страданий видел человек, тем тоньше его душа и тем легче он приходит к Богу, а таких больше всего среди асов. Остальные планетяне вполне довольны жизнью, Мессом и собой - их не просветишь. А знаешь, сестра, как хорошо скоро будет на нашем острове после ухода экологистов и клонов! Мы будем выходить на воздух, свободно ходить по всему замку. Мы будем много учиться. Тут у нас есть даже небольшая библиотека, но до селекции мы ее прячем.
    - Фантастика! В таком случае я подарю вам мою книгу, как только сама се дочитаю. Это замечательная книга, она, кстати, так и называется: "Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться". Только она на русском языке. Вот, посмотрите, - и я достала из кармана подрясника изрядно помятую книгу святителя Феофана.
    - Как жаль, что это написано по-русски, - сказала Дина, осторожно листая желтые страницы.-Но это такая ценность... Оставь ее у себя!
    - Да нет, я хочу ее отдать в общую библиотеку. У вас, наверно, не так уж много настоящих религиозных книг?
    - Ошибаешься, сестра. Мы только такие книги и собираем.
    - Ах, если бы мать Наталия узнала!
    - Кто это?
    - Библиотекарь одной замечательной библиотеки, которую сожгли экологисты. Она любит книги, как некоторые любят детей, - жизнь готова за них отдать.
    - А где она сейчас, эта мать Наталья?
    - К сожалению, я не могу этого вам открыть. Не сердитесь на меня. Дина!
    - Да, Айно предупредил всех, чтобы к тебе не приставали с расспросами. Кстати, а почему Айно назвал тебя Пророчицей?
    - Я ношу имя древней языческой пророчицы, хотя названа при крещении, конечно, не в ее честь, а в честь греческой мученицы. Но его я вам не открою, простите, Дина.
    - Да, Айно так и сказал: тебя нельзя расспрашивать и нельзя пытаться узнать твое имя. Он знает почему так. Айно все про всех знает!
    В другой раз я спросила Дину:
    - Я бы хотела узнать, кто такие клоны. Можете мне рассказать?
    - К сожалению, именно я и могу о них рассказать со всеми подробностями. Клоны - это нелюди, специально выращенные из особых человеческих клеток.
    - Господи!..
    - Разве ты раньше ничего не знала о клонировании?
    - Конечно, я прошла в школе курс биологии и о клонировании знаю все, что положено знать современному человеку. Я знаю, что размножение с помощью клонирования применяется к животным и растениям. Нас учили, что ученые пока только разрабатывают технологию клонирования людей, и когда они добьются успеха, должны будут получаться идеально здоровые во всех отношениях люди.
    - Это ложь. Опыты по клонированию людей проводятся уже очень давно. А правда заключается в том, что в результате получается просто живое мясо, отдельные живые органы, которые можно было бы использовать для пересадки, если бы не одно обстоятельство: пересаженные человеку, они начинают выделять в его кровь свои клетки, и эти клетки становятся причиной бурного роста злокачественных опухолей. Только очень небольшая часть клонируемого материала становится целыми организмами, но это в основном такие уродливые организмы, что их тут же уничтожают. Совсем немногие клоны похожи на живых людей, но это биологические роботы - бессмысленные и бесчувственные. Вот что такое клоны. И выращивают их не из обычных человеческих клеток, а из клеток "предклонов".
    - Что такое "предклоны"?
    - Это особым образом воспитанные и отобранные люди, которые, собственно, тоже уже давно не являются полноценными людьми. Прежде их содержали в резервациях, где издавна, еще с прошлого века, копили материал для будущего клонирования. С тех пор. как дело было поставлено на поток, почти все резервации были уничтожены за ненадобностью, ведь от одной особи можно получить миллиарды клонов. Возможно, что сейчас существуют уже только одна или две резервации. Я просто не в курсе с тех пор, как сама ушла из биологии клонирования.
    - Что?!
    - К сожалению, моя сестра Пророчица, я имела к этому самое непосредственное отношение.
    - А вы можете рассказать поподробнее?
    - Могу. Это будет для меня еще одна возможность покаяться. Слушай, сестра. Я пришла в биологию, когда начали проводиться еще только первые опыты по клонированию и ученые заходились от восторга, планируя, как они будут, подобно самому Господу Богу, конструировать и создавать живые существа - людей, животных и растения, а также запасные детали для болеющего и стареющего человечества. Причем подразумевалось - Боже, как мне стыдно теперь это произносить вслух! - подразумевалось, что мы то, вооруженные научными знаниями и новейшими технологиями, проделаем это куда лучше, чем когда-то Создатель! Конечно, о Боге мы не думали и не говорили, но были горделиво уверенны, что можем создать более совершенные живые организмы, чем уже существующие. Наглые и самоуверенные нравственные идиоты, нам даже не приходило в наши напичканные знаниями головы, как мало мы наделе знаем о самом главном - о чуде жизни, а уж тем более о Жизнедателе!
    - Я вас: понимаю, Дина. Я и сама была самодовольной всезнайкой и думала, что знаю все о мире, в котором живу. И только познав Бога, я поняла, что ничего еще не знаю. Но рассказывайте дальше, прошу вас!
    - Отбор человеческого материала для будущего клонирования начали проводить очень давно. Я даже не знаю, когда именно на земле начали создаваться условия, при которых люди теряли самые важные человеческие качества - сначала связь с Богом, а потом связь с себе подобными. А тираны мечтали о создании "нового человека", то есть послушной им человеческой массы. Это началось задолго до того, как само слово "клонирование" вошло в человеческий словарь. То в одной стране, то в другой происходила революция, в результате которой дестабилизировалось общество, искоренялись лучшие его представители, на человеческий генофонд обрушивались потоки уничтожающих факторов. Расчищалось поле для создания "нового человека". Первые попытки носили скорее символический характер. Например, известно, что Адольф Гитлер поощрял в Германии рождаемость, награждал многодетных матерей, и заметь, каждого седьмого ребенка родители должны были назвать Адольфом или Адольфией. А ведь это был прообраз клонирования: уродливый тиран пытался в такой форме распространять самого себя! Историки знают, что в нацистских концлагерях в Германии проводились опыты над узниками, но мало кто знает, что одновременно ставился опыт не над евреями и военнопленными, а над их надзирателями. Несколько крупных немецких ученых должны были отобрать самых бесчеловечных из них на предмет последующего размножения. Разговор шел еще только о селекционном искусственном отборе, пока не о клонировании, но во главе дела стояли ученые, ученикам которых потом принадлежала сама идея клонирования человека. После краха гитлеровского Третьего рейха эти ученые были вывезены из разгромленной Германии в неизвестном направлении. Они исчезли для общества, но они продолжали работать. Они не получали престижных научных премий, их имена не звучали на весь мир, но в засекреченных военных лабораториях они упорно трудились, десятилетиями отбирая людей с нужными признаками. Эти особи скрещивались, их потомство воспитывали в особых условиях, испытывая на выживаемость, на агрессивность, на аморальность, а главное, на способность к слепому послушанию, бездумному исполнению любых приказов. Отобрав из них лишь немногих для дальнейшей разработки, остальных возвращали в общество. Это был побочный результат первых опытов. Эти списанные подопытные, уже почти нелюди, внедрялись в общечеловеческий организм планеты наподобие раковых клеток. В разных местах и в разные времена их звали по-разному- "сверхчеловеками", "крутыми", "новыми людьми", "человеко-роботами", "отморозками". По-разному их называли, но везде одинаково боялись - это были действительно страшные существа. Создатели дали им научное определение - "предклоны".
    - Вы все это знаете из истории или из личного опыта?
    - Из того и другого. Перед тобой, сестра моя, не рядовой биолог, а бывший руководитель одной из крупнейших в мире лабораторий по клонированию. Когда я поняла, во что вляпалась из слепой любви к науке, я бежала, скрылась и стала бродяжкой Диной. Если человеческий мир и станет когда-нибудь подобен океаническому планктону, то я уже буду виновата в этом немного меньше. Айно говорит, что я еще могу заслужить прощение, а я ему так верю!
    - Дина, как это человечество может стать планктоном.
    - Люди станут жить по примитивному закону планктона: я больше и сильнее - значит могу тебя сожрать; ты сильнее и больше - я должен бежать, а если кто-то гонит куда-то волну, то я могу только плыть вместе с волной - куда понесет. Или куда прикажут - в человеческом варианте.
    - А вы не пробовали бороться. Дина?
    - До встречи с Айно - нет. Но я предчувствовала, что такое возможно, иначе я просто не смогла бы продержаться вес эти годы. Трудно жить только для того, чтобы выжить как отдельная человеческая особь.
    - А теперь?
    - Айно считает, что сейчас главное- спасать и учить других.
    - Как это все страшно... Дина, вы даже не представляете, какой я была дурочкой еще три месяца тому назад: я сидела перед персоником на своем "Титанике" и считала себя умной и вполне благополучной и вместе со всеми такими же дурачками и дурочками каждый день восторженно вопила Общий Гимн но славу Мессии.
    - Современную молодежь уже загнали в планктон, причем в качестве корма, а не пожирателей. Впрочем, в этой сатанинской игре победителей из числа людей не запланировано.
    - Антихрист хочет построить мир без людей?
    - Мир нелюдей, полностью угодный Сатане. Бог создал людей свободными, мыслящими и любящими, создал их для счастья. Он захотел, чтобы мы были, и вот мы есть. Причем создал Он нас совершенно бескорыстно, ведь Он самодостаточен, просто для того, чтобы мы были, чтобы Ему было кого любить. Ну вот как раньше люди рожали детей, чтобы заботиться о них, пока они растут, дружить с ними, когда они вырастут, и всегда любить их. Богу нужны дети любящие, свободные, радостные и послушные Ему только по любви. Сатане же для удовлетворения его эгоистичной гордыни нужны живые игрушки с противоположными параметрами-лишенные разума и воли, полностью ему подчиненные и способные испытывать лишь негативные чувства: страх, злобу, зависть, тоску - то есть именно те, с помощью которых легче всего управлять.
    - Как вы думаете, зачем все это ему нужно?
    - Я думаю, из нелепого чувства соперничества по отношению к Богу. Я думаю, раньше людям это трудно было понять. Но вот теперь мы видим, что человек, преисполнившись гордыни, подражает Сатане: завидует Богу, одновременно отрицая Его; пытается сам стать создателем, творить живые существа и даже целые миры.
    - Целые миры? Вы имеете в виду Реальности?
    - Поверь, Реальность - это только начало! И обрати внимание, сестра Пророчица, уже очевидно, что этот путь - тупиковый, что человек деградирует, идя по нему, но остановиться наши демиурги от науки сами уже неспособны. Ты думаешь, я одна поняла, куда идет наука? А мир мог быть таким прекрасным, если бы наука занималась миропознанием и творчеством в послушании Богу! Но мы пошли не туда, совсем не туда... - Дина бессильно опустила голову на колени. Я обняла ее и постаралась утешить.
    В другой раз мы заговорили о монастырях.
    - Дина, а что вы думаете о монахах.
    - Монахи и монахини... Последние послушные и верные дети Бога на земле! Я видела их, сестра Пророчица. А ты, ты ведь тоже встречалась с монахами?
    - Да. Моя бабушка помогала монахам, а я помогала ей.
    - И твой арест связан именно с этим, судя по тому, как ты одета. Покажи мне твою правую руку, сестра Пророчица!
    Я протянула ей руку, заметив при этом, что корочка на месте ожога уже сходит.
    - Понятно... Огонь? Я кивнула.
    - А я кислотой, - и она протянула мне свою чистую правую ладонь, то есть не очень чтобы чистую, но без печати. - Учти, когда ожог совсем заживет и никто уже не сможет определить, что у тебя когда-то был персональный код, сама ты будешь чувствовать это место всякий раз, когда тебе будет грозить опасность со стороны сатанинских сил: оно будет действовать как индикатор зла. Ты это скоро почувствуешь, если до сих пор еще не заметила.
    - Начнет болеть и дергать?
    - Значит, почувствовала... Похоже, что это особый дар. который дается в награду тому, кто сумел избавиться от антихристовой печати...
    - Вы тоже считаете, что код - это печать Антихриста?
    - Он и задуман был как средство тотального контроля над человечеством, причем еще тогда, когда мало кто задумывался над вопросом, кому конкретно будет передана эта власть. Началось это еще в конце прошлого тысячелетия. Но вот что интересно: первые цифры некоторых кодов уже тогда были 666 - число Зверя, знак Антихриста. А почему и зачем были избраны три шестерки, никто не знал. Я подозреваю, что некоторые учредители действовали без умысла, ведомые каким-то бессознательным чувством. И сразу же появились граждане, оказавшие сопротивление первым, будто бы совершенно невинным попыткам введения разных цифровых кодов - люди не хотели иметь личный номер вместо личного имени. Над ними тогда издевались и потешались. Я знаю человека, который занимается историей введения цифровых кодов и сопротивления им. И знаешь, что ему удалось обнаружить? Первые попытки давать людям номера вместо имени применялись еще в сталинских лагерях в России и в нацистских лагерях в Германии в прошлом тысячелетии. Это был пробный камень. И тогда же в России были первые попытки сопротивления: политические заключенные срывали с себя нашивки с номерными знаками, рискуя при этом свободой и жизнью. Тогда власти отступили даже перед бесправными заключенными, не желая привлекать лишнее внимание к этой проблеме: нашивки оставили, но вместо номеров на них стали писать имена. То, о чем теперь говорила Дина, мне было внове: я никогда не интересовалась историей человечества последнего тысячелетия - слишком много было в ней грязного и жестокого. О концлагерях я, впрочем, узнала во время обучения в колледже. Я знала, что есть садисты - любители именно таких Реальностей; они создавали для себя лагеря с заключенными и наслаждались в них безнаказанной жестокостью и зверствами, по я никогда не брала заказов на оформление этих Реальностей. - Спасибо вам. Дина. Я поняла теперь, что приход Антихриста и все связанное с ним подготавливалось с очень давних времен. Мало кто понимает это. Пожалуй, только христиане. Дина, а вы христианка? - Да. Я верую в Иисуса Христа, настоящего Мессию, который приходил на землю две тысячи лет назад. И год назад я была крещена на Острове смерти. А ты, сестра Пророчица? - Я была крещена еще младенцем. В раннем детстве меня воспитывали бабушка и дедушка - настоящие христиане, русская и грек. Воспитывали в православном духе. А потом я попала в руки современных воспитателей и меня стали переделывать под обычную девочку-планетянку. Меня насильно сделали человеком этого мира. Но, должна признаться, со временем я и сама захотела быть как все и страдала, когда чувствовала свою непохожесть на других. Потом в моей жизни снова появилась моя бабушка и все стало постепенно меняться. Может быть, начало действовать таинство крещения? Не знаю. Но больше всего своим прозрением я обязана людям: бабушке, монахам, просто хорошим честным людям, чудакам не от мира сего, с которыми меня столкнула судьба. Я сама не заметила, как случайности, можно сказать приключения, вдруг посыпавшиеся па меня, стали обращаться чудесами. И однажды, совсем недавно, я проснулась утром другим человеком. Это произошло после того, как я выжгла печать Антихриста. Мне и теперь многое еще так непонятно, так сложно для меня. Но одно я знаю точно: я - христианка. Очень плохая, неуклюжая - начинающая христианка, так сказать. - Главное с нами произошло по Божией воле, а теперь нам надо проявить собственную волю и учиться быть настоящими христианами. Скоро экологисты с клонами оставят остров и Айно откроет свою школу. Тем, кто еще не просвещен, он расскажет о Христе и всех нас научит, что нам делать в ближайшее время. Каждый получит от него свое послушание, и мы разойдемся по миру. После этого Айно пойдет с проповедью к другим людям. - А его ученики живут потом общинами? - Айно говорит, что для объединения в общины они еще духовно не доросли: каждый из асов слишком долго жил один, считаясь только с собой. Нам трудно уживаться вместе подолгу. - Но ведь есть еще тайные христианские общины, целые поселения, живущие христианской жизнью. Ученики Айно могли бы присоединиться к ним. - Что-о? Это правда, сестра Пророчица? - Правда. Я сама гостила в такой общине? - Слава Тебе, Господи! Айно говорил нам об этом. Я ему верю всей душой, но все-таки это звучало прекрасной сказкой... Теперь твоя очередь рассказывать, сестра! Скажи мне главное: в этой общине есть дети? - Да, и, по-моему, их даже слишком много, если исходить из числа взрослых. - Милая сестра Пророчица, да ведь так и должно быть! Дети - это, может быть, самое главное дело христиан на земле и нынешнее время! Дети, воспитанные в Боге, с чистой душой и ясным разумом, целомудренные и здоровые, - это единственное, чем христиане могут остановить процесс искажения и уничтожения человечества, сохранить здоровый генофонд. Клоны бесплодны и живут недолго, всего до пятнадцати-шестнадцати лет, а выполнять простейшие команды их можно обучить только к четырнадцати годам. Но если христиане не станут рожать и воспитывать детей, как им заповедано Богом, то на смену им придут полчища коротко живущих клонов и заполнят землю. - А у вас есть дети, Дина? - К сожалению, нет и не может быть: я слишком долго работала с радиацией. А я их так люблю... Расскажи-ка мне побольше о детях! Дина жадно слушала все, что я ей рассказывала о ребятишках в общине матери Ольги. Она даже помолодела: вместо изможденной старухи сейчас рядом со мной сидела радостная, бодрая женщина средних лет. Ее интересовало все: как были дети одеты, что они ели, как молились и во что играли. Я даже спела ей вполголоса песенку о лошадях... Ее измученное лицо посветлело, разгладились резкие, почти черные морщины. Глядя на нее, я подумала, что из нее могла бы получиться замечательная бабушка. Именно поэтому я решилась и дала ей адрес моей бабушки. Я ей сказала, что в одной усадьбе в Баварском Лесу одиноко живет очень мул рая и симпатичная старая леди, с которой ей, Дине, стоило бы познакомиться - они обязательно найдут общий язык. Что это моя бабушка, я Дине не сказала.
    Глава 15 Понемногу я привыкла к жизни на Острове смерти, благодаря Дине, конечно. Книгу святителя Феофана я дочитала и теперь в основном наблюдала за людьми. Люди в камере делились как бы на два сорта: незлобивые, простодушные асы, бывшие бродяги и нищие, и криминальные асы - энергичные, злобные и чем-то похожие на клонов. Эти готовились к этапу. Этапом, как объяснила Дина, называлась всякая перевозка заключенных с одного места на другое. От криминальных асов я старалась держаться подальше, но в общем народ здесь вел себя вполне терпимо. Вот только воняло от этого народа нещадно... Даже от Дины. Впрочем, от меня, вероятно, тоже, хотя сама я этого не чувствовала, а спросить у Дины стеснялась. Айно в нашей камере больше не появлялся, но Дина знала и сказала мне, что он находится в тюрьме и отбирает тех, кого хочет оставить на острове. Через неделю моя нога начала так нещадно чесаться под повязками, что я не выдержала и однажды утром, когда в камере все еще спали, размотала повязки, чтобы почесать ногу. И вот именно в этот момент в камеру ворвались клоны, схватили несколько человек и поволокли к выходу - и меня тоже! Это было так неожиданно, что я, совершенно ошеломленная внезапным и молчаливым их нападением, даже не пыталась сопротивляться. Я только подогнула обе ноги, чтобы не повредить больную, и беспомощно повисла в их лапах. Меня протащили по длинному узкому коридору, потом вниз по винтовой лестнице и швырнули во дворе замка в кучу сидевших на земле арестантов. Поодаль прохаживались, о чем-то мирно беседуя, два пожилых экологиста. - Зачем это нас вытащили из камер? - спросила я сидевшего рядом со мной аса. - Селекция идет. Выбирают молодых и здоровых на каторгу, а остальных бросят тут умирать. Нам с тобой повезло, девушка! - Я не хочу на каторгу! Я хочу остаться здесь! У меня нога сломана! - закричала я, бросившись к экологистам. Я успела пробежать всего несколько шагов, как меня опять схватили клоны и зажали со всех сторон так, что я не могла шевельнуть ни ногой, ни рукой. Один из экологистов подошел ко мне. - Ну, в чем дело? - спросил он недовольно. Он был довольно стар, лет сорока. Вид у него был равнодушно-усталый, но незлобный. - Я не могу на каторгу, у меня нога сломана! Прикажите меня отвести обратно в камеру, пожалуйста... - Нога, говоришь, сломана? А бегаешь ты на сломанной ноге как коза. Я ахнула: бросившись бежать, я в самом деле ступала на больную ногу как ни в чем не бывало, даже не заметив этого. Мало сказать ступала - я могла бегать! И все-таки... - Я вас очень прошу, офицер, оставьте меня тут! Я очень слабая физически, от меня не будет толку на каторге, я сразу заболею и умру! - Глупая ты девчонка, не знаешь, чего бояться надо. Да тут тебя через неделю сожрут без соли! На каторге отработаешь год-другой, зато жива останешься. А будешь хорошо работать - получишь право на персональный код, и тебя освободят досрочно. Честный труд - дорога домой. Эх, молодость, молодость, в такие годы уже с пути сбиваются! Ты читать-то умеешь? - Умею. - Значит, годишься на Белый остров. Сколько мы туда отобрали? - Пять человек. - Может, пометить и эту, начальник? Жалко девчонку... Молода еще, одумается - человеком станет. - Ну, если тебе так хочется... - пожал плечами второй экологист. - Хотя вид у нес подозрительный, уж не монашка ли? Ну-ка отвечай: ты монахиня? - Нет. - Монахи редко отрекаются от своей профессии. А если сразу отрекаются, то из них со временем получаются полезные члены общества. Пометь ее! Пожилой экологист подошел ко мне и вынул из кармана что-то вроде пистолета. Я и ахнуть не успела, как он протянул эту машинку к моему лицу, прижил ее к моему носу и щелкнул. Я почувствовала сильный укол и чихнула. - Ничего! И нос твой курносый заживет, и сама жива останешься. - На этап! - скомандовал второй экологист, и двое клонов схватили меня под руки и быстро отволокли к вертолету. Оттуда протянулись короткопалые лапы и втащили меня внутрь. Большой грузовой вертолет внутри был разгорожен на узкие кабинки, обтянутые металлической сеткой, в каждой из которых даже стоя мог поместиться только один человек. Почти все клетки были забиты людьми. Меня втолкнули в одну из свободных и заперли за мной решетчатую дверь. Было очень тесно, но я смогла поднять руку и пощупать нос: на правой ноздре висело маленькое колечко. Противно быть окольцованной за нос, но ничего, когда-то девушки добровольно украшали себя такими железками! Это был не самый тяжелый этап, как говорили друг другу заключенные в соседних клетках, но мне он казался чудовищным. У меня скоро заболела спина и начали подгибаться ноги, особенно та, на которой был перелом. Сесть в клетке было невозможно. Я увидела, что мои соседи цепляются за решетки руками и так висят на них, чтобы дать отдых ногам. Я тоже просунула руки вверх и повисла на них. Стало немного легче, но ненадолго; отдохнули ноги - затекли руки. Хотела опустить руки, но тогда начала стукаться лицом при каждой встряске, а вертолет трясло нещадно. Заключенные стонали, ругались, некоторые женщины рыдали в голос. Хуже всех приходилось крупным мужчинам - они не могли даже поднять рук. По ногам дуло ледяным сквозняком, а вверху воздух становился все более теплым, влажным и спертым от нашего дыхания. "Непрестанно молитесь и всему радуйтесь!" - вспомнила я слова из какой-то проповеди отца Александра. Молиться - это понятно, я поневоле и молилась почти беспрерывно: при каждом ударе лицом о железо я невольно вскрикивала: "Господи, помилуй!". А вот чему бы мне сейчас порадоваться? Я вдруг вспомнила книжку, которую бабушка читала мне в детстве, про девочку по имени Полианна, у нее была такая игра - научиться всему радоваться. Например, она получила в подарок на Рождество вместо ожидаемой куклы детские костыли и обрадовалась тому, что костыли ей не нужны, ведь у нее были здоровые ноги. Радоваться ли мне, что меня везут в вертолете, а не гонят на каторгу пешком? А может, порадоваться тому, что в этот проволочный стакан меня не поставили вниз головой? Нет, мне больше подходит бабушкин метод: "В горе и в беде полностью предай себя Богу, а Он сам все устроит к лучшему для тебя". Но сейчас и это не помогло: не хватает у меня воображения представить себе, что ожидающая меня каторга на каком-то неизвестном Белом острове может обернуться к лучшему. Попробую-ка я просто чем-нибудь отвлечься от окружающих меня радостей. Что-то сейчас поделывают матушка Руфина с сестрами? Может быть, сейчас время трапезы, и они все сидят за столом в самом большом доме общины матери Ольги? Наверно, пришлось ставить дополнительные столы. Или монахини трапезуют отдельно? А что, интересно, у них на обед? Какая сегодня каша и какой суп? Вот бы сейчас немножко горячего борща матери Алонии... А может быть, они все сейчас на послушании, и только одна монахиня читает "неусыпаемую Псалтырь", да паши старушки читают свои нескончаемые келейные правила. Интересно, а какое послушание несут монахини в Пиренеях? Я думаю, они все заняты устройством монастырской жизни на новом месте. Церковь в общине есть и довольно вместительная. Они повесили в ней свои иконы, привезенные из монастыря, чему мать Ольга, конечно, только радуется. А вот с кельями проблема. Народу в общине и так много - молодежь и одинокие пожилые люди даже спят в общих спальнях, не говоря уже о детях. Придется строить новые дома. И, наверное, их уже начали строить. Руководит стройкой, конечно, дядя Леша. Он уже давно вернулся из поездки и сказал матушке, что со мной все в порядке, что за мной приехал друг, который повез меня к бабушке... Как хорошо, что я успела выслать Леонардо ему навстречу! Вот был бы ужас, если бы нас взяли всех троих - меня, Леонардо и дядю Лешу. И монахиням, и Ларе с новорожденным ребеночком без пего было бы очень плохо. Интересно, узнаю ли я когда-нибудь, помогло ли сестрам то, что я прикрывала их отход с острова? Удалось ли мне задержать на какое-то время нападение на остров? Увы, экологисты мне об этом докладывать не станут, а жаль... А если бы нас схватили вдвоем с Леонардо? Страшно подумать! У него на руке персональный код, и по нему экологисты вышли бы на старого ди Корти, а тот мог бы не выдержать и выдать бабушку... Бабушка! А ведь бабушка теперь в безопасности благодаря тому, что все так сложилось в эти последние дни. Господи, как хорошо Ты все устроил! Спасибо Тебе огромное преогромное, что все мои дорогие сейчас в безопасности, что никого я не подвела и не погубила! Господи, какая радость сознавать, что они живы-здоровы и свободны! И все-то они любят меня и молятся обо мне. Кроме, конечно, Леонардо - этот просто любит. От радости я засмеялась в голос и тут же услышала рядом сочувственный шепот: - Еще одна умом тронулась... Всегда на этапе у кого-нибудь мозги закоротит. - Ничего, скоро приземлимся, ее и пристрелят, чтоб не мучилась, бедная. - А с чего это она поплыла? Вроде бы не с чего, смотри, у нее метка Белого острова. - Ишь ты! Навесили! А па вид-то она ничуть не здоровее прочих. - Везде блат. Нет на земле справедливости! - Тс-с! Еще услышит... "Вау! - мысленно воскликнула я по старинке, - так у меня еще и привилегии! Чего же я унываю?" - Друзья, - обратилась я к соседям, - а чего это мы так скисли? Давайте хоть споем, что ли! - Ого! Обсохла девушка, в себя пришла! - А что? Она права. Петь-то нам никто не запрещал! Клоны никого не слышат, кроме своих начальников, а экологисты в кабине сидят, им не слышно. - Общий гимн я петь не стану! - заявил решительно чей-то бас. Общий гимн! Господи, как же давно это было, и какая же я была ду-у-ра! И как же это здорово, что никогда и нигде я больше не затяну про "союз нерушимый" - хоть режьте меня, хоть стреляйте "веером от пуза". - Да кому он нужен, этот Общий гимн?- произнес женский гнусаватый голос. -Давайте споем хорошую, душевную каторжную или бандитскую песню. "Одинокого киллера в ночи" псе знают? Ну вот, этого только не хватало! Я уже наслушалась в камере на Жизоре этих жутко сентиментальных тюремных песен, в том числе про одинокого киллера, который "глухой осенней ночью" чистит пистолет любимого калибра и тоскует, что придется его, "друга верного, друга единственного" бросить на месте заказного убийства. Душераздирающая драма, что и говорить. - "Этапный марш" давайте споем, - предложил бас, отказавшийся петь Общий гимн, и первым затянул: Ты простился с любимою девушкой, Ты теперь государственный раб. Ты на лучшее "завтра" надеешься, А на завтра назначен этап. Будешь жить за колючею проволокой, Так, пожалуйста, крепче держись: Дни покажутся долгими-долгими И короткой покажется жизнь. Припев подхватили все, кроме меня: Прощай, не горюй, И к смерти будь готов, Но берег поцелуй, Живым вернувшись с островов!
    Потом я пела припев уже вместе со всеми. В песне было много куплетов, и пока пели, никто не стонал и не ругался, боясь испортить песню. А когда мы смолкли, у всех уже было совсем другое настроение. Кто-то переговаривался друг с другом, кто-то рассказывал поучительные истории о жизни на каторжных островах. Бывалый заключенный, говоривший басом, начал давать инструкции по выживанию на каторге: сам он "шел на пятую ходку", то есть был опытным каторжанином. По его словам выходило, что работа на каторге была тяжелая, особенно в рудниках, но зато всех, кто доживал до очередного этапа, просто выпускали на волю: властям нужны были свежие силы, а на планете еще хватало асов, чтобы приток новых заключенных был постоянным. Случалось, что с каторги можно было очень скоро уйти на свободу и снова стать асом, чтобы, набравшись сил на воле, угодить в очередную облаву. Все как-то приободрились, даже начали пошучивать. Мой сосед справа, тощий угрюмый дядька, достал лепешку и начал ее громко есть. Его сосед попросил уделить ему кусочек.
    - Когда я ем, я глух и нем, - ответствовал он. Тут же кто-то ехидно продолжил:
    - А также жаден и скор.
    Раздались смешки. Сосед перестал жевать, мрачно оглядел соседей и пресерьезнейше заявил:
    - Да, я жаден. Но жаден я от чистого сердца!

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»