«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 72%

    Это сработало. Ни сухарика он не взял, только поскуливал, глядя на стол. А у меня был план, как сделать, чтобы люди с дамбы не погнались за нами, когда мы будем уходить по дну моря. Я боялась, что душееды отправят их за нами в погоню.
    На следующий день мы пошли к морю пораньше. Люди уже сбредались к дамбе, но душееды еще не появились. Они всегда позже приходили. Я встала у начала дамбы и крикнула: - Кто хлеба хочет? Подходи! Сначала никто не поверил. Потом один подошел, поглядел, а потом как бросится ко мне с кулаками: - Хлеб, говоришь? Я тебе покажу, как издеваться! Я тебя отучу камни вместо хлеба подсовывать! - Да ты попробуй! Возьми кусочек, не бойся.
    Он протянул руку и взял. Глаза у него так и полезли на лоб. Он разом проглотил сухарик, а потом выхватил мою носилку с хлебом и кинулся убегать по берегу. И тут все остальные с воплями бросились за ним. Вот и ладненько. Так и было задумано.
    Я схватила Лопоухого за руку и потащила к тому месту, где мы всегда поджидали нашу птицу. Мы как раз вовремя успели, она уже кружила над берегом.
    И тут случился хороший случай: вместо одного хлеба птица скинула два. Мы стали скоренько есть, а она кружилась над нами и не улетала, пока мы не доели все и не пошли к воде.
    Мы взялись за руки и пошли в воду. Лопоухий, конечно, рыдал помаленьку. Но скоро его не стало слышно, потому что вода покрыла нас с головой.
    Мы шли по песчаному серому дну, вокруг была темная вода. А над нашими головами, над водой плыл белый крестик. Это наша птица летела, показывая нам дорогу.
    Очень долго и очень трудно мы шли по дну моря. Было темно, тоскливо и глухо. Тишина стояла мертвая. В общем, кошмар. Мне было хуже, чем Лопоухому. Я видела, что он на ходу строит скорбные рожи, шевелит своими губищами - ворчит и жалуется. Ему так легче было идти. Он не сообразил, что я его не слышу в воде.
    Долгое время мы шли в полной темноте, но я все равно шла и тащила Лопоухого за руку. Потом над нами снова появилась сначала белая искорка, а потом - белый крестик.
    Птица наша нас не покинула. Значит, мы и в темноте не сбились, все время прямо шли. - Под конец пути у меня стали подкашиваться ноги. Я каждый шаг делала с трудом и почти сваливалась. А уже было ясно, что идти осталось недолго. Вода стала серой, и крестик над головой снова превратился в птицу.
    И вот наши головы, сначала его, потом моя, высунулись из воды. Но что творилось вокруг нас! Огромные волны набегали сзади, захлестывали с головой, а потом швыряли нас на каменистое дно. Шум стоял зверский, в голове аж гудело.
    Вдруг меня накрыло особенно высокой волной и оторвало от Лопоухого. - Держись и выходи на берег! - успела я ему крикнуть. Тут меня шарахнуло головой о камни, и что было дальше, я уже не помню.
    Глава 9
    Я очнулась, но не открывала глаз. Позади шумело море: выходит, либо мне удалось самой выбраться, но я этого не помню, либо меня выбросило штормом на прибрежный песок уже без сознания. Над моей головой кричали какие-то птицы. "Чайки..." - вспомнила я и открыла глаза.
    Перед моими глазами маленький паучок карабкался вверх по сухой травинке. - Будем жить дальше? - спросила я его. Полежала еще немного и поднялась.
    Справа и слева от меня простирался широкий песчаный пляж, а за спиной возвышалась дюна, поросшая кустарником и приземистыми соснами. Небо было серо-голубым, солнце скрывалось за дымкой, но я ощущала на лице его тепло.
    А где же мое чудище лопоухое? Я вскочила на ноги и огляделась. Нигде ни души. Я пошла вдоль берега, крича: "Лопоухий, ты где? Отзовись!" Прошла в одну сторону, потом в другую. На берегу шторм оставил гряду мусора, в ней виднелись и крупные предметы: обломки деревьев, облепленные водорослями кусты, дохлые рыбы. Но ничего, что бы хоть издали напоминало моего друга.
    Я прошла по кромке воды, вглядываясь в ямы между камнями, о которые разбивались все еще мутные после шторма волны. Ничего похожего на человеческую фигуру я не увидела. Неужели он утонул, и его штормом унесло в открытое море?
    Я взошла на дюну, но и с нее никого не увидела на пустынном берегу. Еще какое-то время я бродила по ней, зовя его и плача от жалости. Мой единственный друг, с которым мы прошли через такие испытания. Такой глупенький, беспомощный и верный. Где же ты, Лопоухенький?
    В сосновом лесу я обнаружила узкую тропинку и пошла по ней. Через некоторое время она вывела меня на шоссе. По нему в обе стороны мчались автомобили, а сбоку шла пешеходная дорожка, обсаженная олеандровыми кустами, сероватыми от пыли. Пыль или не пыль, но это были настоящие живые цветы, белые и розовые. Между кустами стояли каменные скамьи. Я села на одну из них, откинулась на спинку и закрыла глаза. Пахло олеандрами и бензином, разогретым асфальтом и морем. Как тут хорошо! И как смел он погибнуть возле такого берега? - Простите, вам, кажется, плохо? Я не могу вам чем-нибудь помочь?
    Я открыла глаза. Возле меня, участливо склонившись ко мне, стоял загорелый молодой человек в джинсах и белой майке. - Можете, наверно. У меня во время шторма утонул друг. Здесь есть полиция, чтобы сообщить о нем и попросить, чтобы занялись его поисками? - Кажется, я видел вывеску полиции неподалеку. Если позволите, я провожу вас. - Буду очень благодарна. Я ведь нездешняя.
    Мы пошли по пешеходной дорожке и вскоре вышли к нарядным виллам за чугунными и каменными оградами. Возле них росли пальмы, опунции и юкки, бугенвиллеи и гибискусы и множество роз. Все в цвету, но немножко пыльные. - Вы издалека приехали в наш город? - спросил незнакомец. - Из-за моря. - Самолетом или пароходом? - Кажется, мы плыли по морю. Но точно я сказать не могу, в суматохе как-то забылось, знаете ли... - Это бывает. Вы приехали сюда с другом и сразу пошли купаться в незнакомом месте, да еще в шторм? - Я думаю, это была его идея. Он такой романтичный... - Это был ваш близкий друг? - Единственный друг. И вот он утонул... Это так печально. - А у меня в этом городе совсем нет друзей. - Вы давно здесь живете? - Сколько себя помню, столько и живу.
    Так, беседуя, мы дошли до широкой улицы с многоэтажными домами и большими магазинами. Навстречу и мимо нас шли нарядно одетые люди, беспечные и неторопливые. У многих в руках были пляжные сумки, зонтики и свернутые в трубку тростниковые подстилки, - типичная курортная публика.
    Уже было позднее утро, и солнце, вышедшее из дымки облаков, стало разогревать воздух. В такое утро надо выходить из дома в светлом платье и соломенной шляпе. Мы как раз проходили мимо магазина одежды с манекенами и зеркалами в витрине. Незаметно для спутника я скосила глаза на свое отражение и успокоилась: я была одета соответствующим образом. На мне было простое белое платье, очень открытое и вместе с тем скромное и элегантное, и шляпа из соломки с широкими полями вполне к нему подходила. Я опустила глаза и похвалила себя за то, что выбрала для этой погоды очень открытые босоножки. - Вы никуда не спешите? Может быть, мы выпьем по чашечке кофе? - С удовольствием. Кажется, я не успела это сделать дома, торопясь по делам. - Вы их уже закончили? - Я их решила отложить. В сущности, они не такие уж важные. - Давайте присядем! - сказал он.
    Мы как раз поравнялись со столиками, стоящими на тротуаре перед маленьким кафе. Мы сели, и он решил продолжить знакомство. - Как вас зовут?
    Стоит ли называть свое имя? А впрочем, какое это имеет значение... - Жанна. А вас как зовут? - Джордж.
    Никогда не встречала никого с таким именем. - Двойной эспрессо? - спросил Джордж. - Да, как всегда.
    Себе он заказал большую кружку простого кофе.
    Мы сидели, пили кофе и глядели на море, видневшееся в просвете между домами на противоположной стороне улицы.
    Я допила свой кофе и решила, что было бы неплохо пройтись по набережной. Поставила на столик пустую чашку, встала и пошла через дорогу.
    На одном из домов я увидела вывеску "Полиция". Почему-то мне на одно мгновение показалось, что у меня есть какое-то дело в этом учреждении, но поскольку сразу не вспомнилось, какое именно, я решила, что, скорее всего, это какие-нибудь пустяки и не стоит тратить на них такое спокойное утро. Я прошла мимо полиции и скоро вышла на набережную.
    На пляже уже было полно загорающих. Кто-то купался в море, молодежь занималась серфингом или играла в мяч, но еще больше людей просто прогуливалось по набережной.
    Шелестели на ветру серо-зеленые приземистые пальмы с бочкообразными волосатыми стволами. В пестрых киосках торговали мороженым, напитками, сувенирами и разной пляжной мелочью.
    Я подошла к барьеру, отделявшему набережную от пляжа, облокотилась на него и стала смотреть на море. Над моей головой кричали чайки, из ресторана доносилась спокойная блюзовая мелодия. Неподалеку от меня остановились две девушки в купальных костюмах и стали кормить чаек кусочками хлеба.
    Низко надо мной пролетела какая-то большая белая птица, кажется, альбатрос, и вдруг что-то выронила прямо к моим ногам. Я опустила глаза и увидела, что это небольшой круглый хлебец. Сначала я небрежно откинула его кончиком ноги, но потом подняла и тоже стала кормить чаек.
    Позже, когда птицы мне надоели, я снова прогуливалась по набережной, останавливаясь у киосков и разглядывая сувениры. В конце набережной начинался парк. Я решила зайти туда.
    Возле парка мне навстречу попался высокий молодой человек в синих джинсах и белой майке. Его красивое загорелое лицо показалось мне смутно знакомым. Поравнявшись со мной, он замедлил шаг и как-то неопределенно поклонился. Я вежливо и спокойно кивнула в ответ. - Простите, -сказал он, останавливаясь. - Я вас не сразу узнал. Это действительно вы? - Да. А это вы. Мне еще издали ваше лицо показалось знакомым. Как давно мы не виделись! - Я слышал, вы совсем пропали. Куда-то уезжали? - Да, я была довольно далеко отсюда. - Путешествовали? - Нет, это было не путешествие. - Деловая поездка? - Что-то в этом роде. Но мне не хочется о ней вспоминать. Там были какие-то неприятности... - А сейчас вы куда-нибудь спешите? - Нет. Просто вышла прогуляться по набережной. - Можно, я составлю вам компанию? Мы так давно не виделись... - Я буду только рада. Мне уже наскучило гулять одной. Впрочем, вы ведь знаете, я всегда скучаю... - Он пошел рядом. - Вы любите море?- спросила я, чтобы наше молчание не показалось ему тоскливым. - Да. А вы? - Тоже. Человек, которого я любила и потеряла, очень любил море. Синее море. - Как его звали? - Зачем вам это знать? Это совершенно не важно, это было так давно, что я сама забыла его имя.
    Мы помолчали. - Я тоже любил женщину и потерял ее. Мою жену. Она умерла. - Как жаль.
    Мы вошли в парк и подошли к пруду со странными зелеными лебедями. Рядом в большой круглой беседке располагалось кафе. - Не хотите ли выпить по чашечке кофе? - Да, с удовольствием. Кажется, я сегодня утром не успела сделать это дома.
    Мы уселись за столик так, чтобы видеть море в просветах между деревьями. К нам подошла молоденькая официантка. - Двойной эспрессо? - спросил мой спутник. - Да, как всегда.
    Себе он взял большую чашку простого кофе. Я вспомнила, что он всегда пил простой кофе с большим количеством мол ока и сахара.
    Неподалеку от нас крутилось под музыку огромное обзорное колесо с легкими открытыми кабинками. Я бездумно загляделась на него. - Как вас зовут? - спросил он. Стоит ли называть себя? А впрочем, почему бы и нет... - Энн. А вас? - Егор.
    Никогда не встречала никого, кто бы носил такое имя. - Вы ведь недавно приехали в этот город? - спросил Егор. - Да, недавно. Но он уже успел мне надоесть. - А хотите полюбоваться на него сверху? Город того стоит, уверяю вас! - С удовольствием.
    Мы расплатились, встали и пошли к колесу. По деревянным ступенькам поднялись на помост, где кабинки задерживались на короткое время, чтобы люди могли занять места. Каждая кабинка была на одного человека. Мой знакомый пропустил меня вперед, а сам сел в следующую. Колесо двинулось, и моя кабинка, чуть подрагивая и покачиваясь, поплыла вверх.
    Город сверху выглядел довольно нарядно, несколько больших парков и сады вокруг особняков очень украшали его. Особый шарм ему придавали старинные замки на холмах, окружавших город и бухту. Но как, однако, все это пригляделось и надоело! В сущности, все приморские курортные города похожи один на другой.
    Колесо приостановилось, и моя кабинка зависла на самом верху. Отсюда была видна вся бухта. С одной стороны ее запирали высокие, с виду совершенно неприступные скалы, уходящие прямо в море, с другой далеко, до самого горизонта тянулась полоса желтых пляжей. Вдоль нее угадывалась почти такая же длинная полоса отмелей. Городские пляжи кое-где прерывались поросшими сосновым лесом дюнами. Довольно скучный ландшафт.
    Моя кабинка пошла вниз и вскоре коснулась помоста. Я открыла дверку, вышла на помост, спустилась по ступенькам и пошла к выходу из парка. Я утомилась, и мне захотелось вернуться в пансион, принять душ и лечь в постель.
    В пансионе портье, увидев меня, молча снял с доски ключ от моей комнаты и протянул его мне. - Почты для меня не было? - Нет, мадам. Сегодня не было.
    Я поднялась к себе, разделась, приняла душ и легла в постель. Решила посмотреть перед сном телевизор, взяла с тумбочки пульт и принялась бездумно нажимать кнопки. По всем программам показывали совершеннейшую чушь, и я ни на чем не смогла задержать внимания. Тогда я достала снотворное и приняла две таблетки, чтобы уснуть сразу и наверняка. Мелькнула мысль: а не выпить ли все таблетки, сколько их там осталось в флаконе, чтобы завтра не просыпаться и не начинать еще один долгий и ненужный день? С этой мыслью я и уснула.
    Утром я проснулась поздно, с разбитым телом и тяжелой головой, и решила, что больше так продолжаться не может. Надо взять себя в руки и отдыхать, как все нормальные люди, ведь для тоски и тревоги, в сущности, нет никаких оснований.
    Решить - это, конечно, хорошо, но где взять силы? Для начала я позвонила портье и заказала завтрак в номер, а сама пошла в душ. Вода шла только теплая: как я ни крутила оба крана, я не смогла добиться ни холодной, ни горячей, так что шведский душ у меня не получился. Пока я мучилась с душем, остыл мой кофе. Что же касается аппетита, то его и не было. Выкатив столик с уже ненужным завтраком в коридор, я села к зеркалу, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.
    Мое лицо в зеркале мне определенно не нравилось. Конечно, оно было гладким, без единой морщинки или пятнышка. Прежде глаза у меня были голубые, а теперь стали фиалковыми. Изменился и разрез глаз: они стали больше и чуть подтянулись к вискам. Волосы из светло-русых стали золотыми с рыжинкой, причем без помощи краски, естественным путем. Больше двадцати семи лет мне никак нельзя было дать, но в этих необычных фиалковых глазах застыла такая тоскливая усталость, что мне самой в них смотреть не хотелось. Я медленно и старательно расчесывала свои пышные волосы, отводя глаза от какого-то чужого и совсем мне не интересного отражения в зеркале.
    Потом я долго выбирала костюм для сегодняшней прогулки, подбирала к нему туфли, украшения и сумочку. Наконец я была готова, и вопрос, как убить новый день, встал передо мной со всей убедительностью своей неразрешимости.
    Услышав дежурный ответ портье: "Для вас, мадам, сегодня ничего нет", я кивнула, положила ключ на стойку и вышла из пансиона.
    Для начала я решила пройтись по Главной улице, которая шла параллельно набережной через весь город. Я рассматривала шикарные витрины, но никаких покупок не делала. Потом меня вдруг соблазнила крохотная стрекозка из серебра со вставками из австралийского опала, сделанная в стиле модерн. Я открыла сумочку, чтобы посмотреть, хватит ли у меня наличных денег. Была только мелочь, но я захватила банковскую карточку. Можно было взять деньги в автомате, номер я помнила, он был очень простой - 666, а можно было купить стрекозку по карточке. Пока я так стояла перед витриной ювелирного магазина и раздумывала, я вдруг заметила, что в витрине отражается противоположная сторона улицы, а там стоит какой-то господин и явно наблюдает за мной. Я отвернулась от витрины и быстро пошла прочь. Только уличных знакомств мне не хватало!
    Он догнал меня на перекрестке и тронул за плечо. - Простите, вы меня не узнаете?
    Лицо его показалось мне смутно знакомым, а в остальном он был похож на сотни других прохожих: довольно стройный, спортивного сложения, одет в джинсы и белую майку. - Мы с вами где-то встречались? - По-моему, да. Я уже давно иду за вами и по дороге пытаюсь вспомнить, где и когда. - Так вы меня преследуете? - Ну что вы! Зачем так грозно? Я просто хотел увидеть ваше лицо и попытаться припомнить, где же мы с вами встречались? Как вас зовут? - А вам не приходит в голову, что вы просто заметили сходство с кем-то из действительных ваших знакомых? - Нет. Вот вы говорите, а я и по голосу слышу, что мы были очень хорошо знакомы. Я узнаю все ваши интонации, я их как бы слышу еще до того, как вы открываете рот, чтобы отчитать меня. - Я вас не отчитываю. Но я, кажется, вспомнила, где мы с вами встречались. - Так где же? Говорите скорей, прошу вас! - Вы вчера были в городском парке? - Да, вроде бы... Я часто хожу через парк, это как раз мой путь от пляжа к отелю. - А вы вчера не катались на колесе обзора? - Совершенно верно! Мне вдруг вчера пришла в голову мысль поглядеть на город с высоты птичьего полета! - Так вот там мы с вами и виделись. И я вчера каталась на этом колесе, и по-моему, я вас тоже приметила. - Чрезвычайно польщен. Мне кажется, по этому поводу стоит зайти в кафе и выпить по бокалу шампанского. - С утра? Я слышала, русские говорят, что с утра шампанское пьют только лошади. - Тогда, может быть, кофе? - От кофе не откажусь. К тому же мне сегодня не удалось выпить кофе у себя дома. - Ваша горничная бастует?-Я засмеялась. - У меня никакой горничной нет и никогда не было. - Мы пошли по улице и вскоре вышли на площадь, где вокруг фонтана были во множестве расставлены легкие столики с плетеными стульями. Мы сели и заказали кофе. Я - двойной эспрессо, а он - большую чашку простого кофе с двойной порцией молока и сахара. - Вы знаете, - сказал он, помешивая ложечкой свой ужасный напиток, - как-то не верится, что у вас никогда не было горничной. Вы одеты и говорите, как очень светская женщина. - Увы, я очень обыкновенная женщина. - А ваш муж, кто он? - У меня нет мужа. Уже давно нет. - Вы - вдова. Теперь я понимаю, откуда у вас такая грусть в глазах. - Разве я не могу быть просто брошенной женой и грустить по этому поводу? - Вы?! Никогда! Таких женщин не бросают! - А, так он обыкновенный ловелас.
    Мне сразу стало скучно. Но он этого не заметил и продолжал разговор: - Давайте познакомимся по-настоящему. Как вас зовут? - Стоит ли называть ему мое имя? А впрочем, какое это имеет значение... - Хуанита. А вас как зовут? - Жорж.
    Никогда не встречала никого, кто бы носил такое имя. И зря я начала это знакомство, надо это прекращать. - Видите, там, на углу стоит девушка и продает розы. Принесите мне, пожалуйста, одну белую розу.
    Он встал, не говоря ни слова, и направился к девушке. Я тоже встала и пошла в другую сторону.
    Я провела унылый и ничем не заполненный день: погуляла по набережной, послушала фальшивую игру уличного оркестра, потом спустилась на пляж, взяла шезлонг и даже немного поплавала. Вода была теплой, как остывший чай, и поэтому купанье не доставило мне ничего, кроме отвращения.
    Я дремала в своем шезлонге, а рядом две молодые женщины вели громкий разговор.
    Я совсем этого не хотела, но пришлось выслушать его от начала до конца. - Дорогая! Я так рада тебя видеть! Ты довольна, что я тебя разыскала на этом всемирном лежбище? - Нет, только что пришла. - Ты уже купалась? - Да, перекусила на набережной. Там, у греков, очень вкусные салаты из морских фруктов. У тебя новый купальник? - Конечно. Я ему так и сказала, что на пляже люблю бывать одна или с подругами. Знаешь, он уже изрядно мне надоел. - Кто тебе успел рассказать? Мы с ним только сегодня решили, что с завтрашнего дня переезжаем в один пансион и снимаем номер на двоих. Он такой забавный! - Какой ужас! Не верю... Хотя, знаешь, дорогая, с произведениями искусства всегда так: ориентируешься на высокую цену и думаешь получить нечто подлинное кисти большого мастера, а тебе вручают мазню начинающего недоучки, который оказался племянником галериста. - Совершенно с тобой согласна. Во всяком случае, я свою маникюршу никогда не рекламирую, чтобы потом не оказаться в очереди позади тех, кому имела глупость дать ее телефон. - Ты права! Все мужчины обманщики, никому из них верить нельзя.
    От их стрекотанья у меня разболелась голова, и я покинула пляж. Я нашла уютный с виду ресторанчик и решила поужинать: может быть, я просто голодна, и поэтому так болит голова?
    Я села за пустой столик в углу зала, заказала луковый суп, шашлык из креветок и белое вино к ним. Я только покончила с супом, как ко мне подсел какой-то плохо выбритый субъект, весь в металле и коже, и сразу же пошел в атаку: - Скучаешь, кошечка? - Я не скучаю, я ужинаю. Этот столик, между прочим, уже занят. - Вот и хорошо! Я тоже один. Мы сольем наши два одиночества в одном бокале и немного повеселимся. - Вы не могли бы оставить меня в покое? - Об этом не беспокойся, детка: я сегодня при деньгах. Выиграл на скачках. Тебе шампанское, а мне - виски. - Вы что, простых слов не понимаете? - Какое тебе дело до моего имени? Да я сам не помню, как меня зовут!
    И он заржал на весь ресторан. Официант услышал и подошел к нам. - Что угодно? - Этот молодой человек подсел без приглашения за мой столик. Не могли бы вы предоставить ему другой? - Сию минутку, мадам. Двойной эспрессо... Желаете еще что-нибудь на десерт? - Счет, пожалуйста.
    Это он услышал. Я расплатилась по карточке. Все это время наглый тип сидел, вальяжно развалясь на стуле, и разглядывал меня в упор. Я встала, и он тотчас поднялся, явно готовый следовать за мной. - Где у вас туалет? - вполголоса спросила я официанта. Он показал мне дверь за углом стойки бара. Я пошла к туалету, а тип остался ждать меня у выхода из ресторана.
    Я прошла мимо туалета и толкнула наугад какую-то дверь без надписи. Она открылась, и я увидела перед собой тесный дворик, заставленный ящиками и бочками. Быстро перебежав его, я оказалась у ворот, выходящих на другую улицу. Больше в этом городе я одна в ресторан не пойду даже ранним утром.
    Я подошла к пансиону, когда уже начало темнеть. Но и здесь меня поджидали. У входа стоял незнакомый человек с белой розой в руке. Увидев меня, он подошел, улыбаясь и протягивая розу. - Вот ваша роза! - Какая еще роза? Вы с ума сошли? - Еще нет. Вы просили принести вам белую розу, я и принес. Пожалуйста! - Кто вы такой и что вам от меня надо? Я сейчас позову портье, а он вызовет полицию! - Не сердитесь, я сейчас все объясню! - Хорошо. Объясняйте, - я поднялась на крыльцо и коснулась пальцем кнопки звонка, но не нажала. - Ну, что вы там хотели мне объяснить? Говорите. Я даю вам три минуты.
    У незнакомца сделалось такое несчастное и растерянное лицо, что мне стало его жаль. К тому же лицо показалось мне смутно знакомым. - Я не могу объясняться с вами прямо на улице. Может быть, мы пойдем в ресторан и поужинаем вместе? - Я уже поужинала. И к тому же мне кажется, что вы уже подходили ко мне сегодня или вчера и даже без приглашения усаживались за мой столик. Прекратите меня преследовать! - Пожалуйста, выслушайте меня! - его голос стал умоляющим и показался мне искренним. - Хорошо, будь по-вашему. Я вас выслушаю. Но для этого мы пройдем в бар моего пансиона, закажем кофе, и за ним вы расскажете мне, по какому праву все время оказываетесь у меня на пути. Согласны? - Благодарю вас!
    Мы вошли в фойе, и я вопросительно поглядела в глаза портье. Он помотал головой и подал мне ключ от номера. Я положила его в сумочку и направилась в бар, а мой преследователь - за мной.
    Мы сели на высокие табуреты у стойки, над которой висело огромное зеркало, и заказали кофе: я - двойной эспрессо, а он - большую чашку простого кофе с молоком и сахаром. - Я слушаю вас. - Как вас зовут?
    Стоит ли называть свое имя? Впрочем, почему бы и нет... - Анни. А вас как? - Юрий.
    Никогда не встречала никого, кого бы так звали. - Что вы хотели мне рассказать? - Не рассказать, а спросить: где мы могли с вами встречаться? Мне так знакомо ваше лицо! - Мне тоже знакомо ваше лицо. Мы встречались на улице. На днях. И не раз и не два. - Нет, не сейчас, а раньше? - А где вы жили раньше? - Я жил в другой стране. Но я не помню, что это за страна и что я там делал. Я был женат на красивой и разумной женщине. Пока она была жива, все было прекрасно, я жил нормальной жизнью и был счастлив. - У вас были дети? - Да, сын. Но он исчез после смерти моей жены. Может быть, его взяли на воспитание ее или мои родственники? - он потер рукой лоб. - Нет, в точности я не помню. - Как звали вашу жену? - А в самом деле, как же ее звали? Лиззи? Марьяна? Руфь? Нет, не могу вспомнить... - Чем вы занимаетесь в этом городе? - Ничем... Просто стараюсь как можно веселее проводить свободное время. - А в прошлом чем занимались? - Кажется, я был моряком или рыбаком. Мне часто снится море стального цвета, холодное и неприютное. А берег плоский и песчаный. - Это может быть Балтика. - Вы там бывали? - Нет. По-моему, я об этом где-то читала. Теперь ваша очередь спрашивать. - Я уже знаю, что вы вдова. У вас была какая-нибудь профессия до того, как вы попали в этот город? - Я не помню, чтобы я когда-нибудь вынуждена была работать. Но я интересовалась искусством, ходила на выставки и, кажется, очень любила кино. - А кем был ваш муж? Он, я думаю, был состоятельным человеком? - Не помню. Скорее всего, да. Но он не занимался бизнесом, он был добрый и слабый человек. - У вас были дети? - Нет, детей не было. - А как он погиб? - Разбился самолет, в котором он летел домой. Или погибло судно, на котором он плыл. По-моему, мне так и не сообщили подробностей. - Вы сказали, что любили искусство. А какую, например, музыку? - Бах, Вивальди, Гайдн... - Вы говорили о кино. Какие вы помните фильмы? - Старые польские фильмы. "Пепел и алмаз", "Пейзаж после битвы", "Канал"... Помню, мне когда-то нравился русский режиссер Тарковский. "Сталкер", "Солярис"... - Может быть, вы русская или полька? - Определенно нет. Я ощущаю себя жительницей Западной Европы. Россия - это что-то далекое и чужое, какие-то неприятные ассоциации у меня с этим связаны. - А какой вам запомнился пейзаж из прошлой жизни? Я закрыла глаза, припоминая. - Пейзаж... Знаете, мне тоже вспоминается серое море в дюнах. - Значит, Прибалтика! Или Северная Германия! Мы с вами встречались на берегах Балтийского или Северного моря. И откройте, пожалуйста, глаза. Мне так нравится смотреть в них. Вам кто-нибудь говорил, что у вас необыкновенные фиалковые глаза?
    Так он просто изысканный курортный ловелас, если не жиголо. - Да будет вам! - я рассердилась и нарочно поглядела на него карими глазами. - Зачем вы это сделали? Пожалуйста, верните себе естественный цвет глаз!
    Как он меня утомил! Естественный цвет глаз... А почему бы и не все остальное? Ну что ж, это будет даже забавно.
    Я повернулась лицом к стойке бара, чтобы увидеть отражение своего лица, когда оно изменится, и сосредоточилась, прикрыв глаза. Когда я их открыла, я увидела в зеркале изможденное безгубое лицо старухи с воспаленными блекло-серыми глазами и седыми космами, висящими вдоль провалившихся щек. - Это ты! Я нашел тебя! Я обернулась к моему собеседнику. Он глядел на меня счастливыми глазами. - Ты меня не узнаешь? Это же я, я! Ты звала меня Лопоухим!.. Смотри!
    Он на миг закрыл глаза. Лицо его исказилось, поплыло, а потом превратилось в обтянутый пергаментной кожей череп с огромными торчащими ушами. Он открыл свои глупые зенки, и из них градом посыпались слезы. -Лопоухенький! Чудище мое бесценное! Где же тебя носило?
    Мы вскочили, роняя стулья, и бросились в объятия друг друга.
    Глава 10
    Мы поселились в белой вилле на холме, неподалеку от моря, и больше друг с другом не расставались.
    Днем мы бродили по городу, гуляли в парках, ходили на пляж. Облики спортивного красавчика и холеной леди мы сбросили с себя, как надоевшие карнавальные костюмы, и ходили по городским улицам в своем подлинном виде, похожие на двух старичков, сбежавших из приюта. На нас с удивлением посматривали прохожие, а некоторые откровенно смеялись и указывали на нас пальцем. В городе, где каждый мог принять любую внешность и менять ее так же легко, как меняет туалеты кинозвезда, такое не носили. Но прежий облик был нам дорог еще и потому, что вместе с ним к нам вернулась память. - Ты очень красивая! - по десяти раз на день говорил мне Лопоухий, и его лягушачий рот умильно растягивался до ушей, а глаза сияли, как звезды. И мне была привычна и дорога каждая складочка на его нелепых ушах.
    Вечера, а часто и добрую половину ночи, мы проводили у себя на веранде, сидя в плетеных креслах, глядя на сверкающий внизу город и предаваясь воспоминаниям. Мы вновь и вновь вспоминали пережитое вместе: жуткий лагерь, где мы узнали друг друга, бегство и полную опасностей жизнь в убогой каменной лачуге у черной скалы, потом долгий путь через пустыню и унылую жизнь в сером городе у серого моря. - Помнишь, как ты сердилась, когда я сказал, что море должно быть синим? - А ты помнишь, как смешно мы называли стулья? - "То, на чем сидят".
    Опасный переход по дну моря теперь казался уже не таким страшным, ведь в конце концов все закончилось хорошо. Лопоухий рассказал, что он тогда сумел выбраться на берег сам и вынес меня на руках. Вынес, положил на песок и попытался привести в чувство, а потом отвлекся и ушел, позабыв меня на берегу. Он очень в этом раскаивался.
    Лопоухий полюбил мои рассказы о Рае, о жизни в Долине, о моей райской семье. Он мог их слушать без конца, и мне приходилось повторять их по многу раз. - Но ведь тут тоже хорошо, правда? - неизменно заканчивал он беседы о Рае. - Теперь мы никогда не расстанемся и вечно будем жить в этом городе, правда? - Но в его глазах была тревога.
    Я успокаивала его как могла. Я видела, он понимает, что мне совсем не нравится этот роскошный благополучный город. Если бы не он, я бы давно ушла отсюда куда глаза глядят. Я могла бы разведать, например, что там находится за скалами, замыкающими бухту с одной стороны. Или предпринять путешествие по берегу моря, уйти за цепь городских и диких пляжей. Но я боялась даже начинать об этом разговор.
    Мне и этот город, и эта вилла со стильной мебелью, садом и бассейном казались какой-то театральной декорацией. Не нравились мне и жители города. Они пытались наслаждаться жизнью, им было доступно все, что укладывалось в потребительское понятие "красивой жизни", даже собственный возраст и внешность. Они не болели и не умирали, но они изнывали от скуки и ничегонеделанья, от всеобщего ко всему и ко всем равнодушия. Здесь никто никого не любил. Пары как-то случайно и бездумно сходились, иногда какое-то время жили вместе, томясь от тоски вдвоем и лениво скандаля, потом так же случайно и нечаянно расходились, а встретившись на другой день на улице, уже не узнавали друг друга. Никто ничего не помнил ни о себе, ни о других. Вообще ни о чем. - Я вижу, что тебя что-то беспокоит, - тревожился мой друг. - Скажи мне, чего тебе не хватает? Ты же знаешь, я все для тебя сделаю, все для тебя достану.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»